Книга вышла более чем за двадцать лет до фильма, в 1973 году, в период, который называют «первым золотым веком» прозы для подростков и который обладает, по мнению нескольких поколений читателей, весьма долгоиграющей силой.
В некрологе Дункан журналистка и писательница Сара Вайнман (в основном работающая в жанре true crime) вспоминала: «Если вы были девушкой-подростком определенного поколения, родившейся между 1972-м и 1992 годом <...> вы читали Лоис Дункан. Если вы не читали Лоис Дункан, то это делали ваши друзья, а если не они, то их друзья». Библиография Дункан насчитывает более 50 наименований, в частности подростковые романы в жанрах триллера, саспенса и мистики: «Выкуп» (Ransom, 1966), «Лето страха» (Summer of Fear, 1976), «Убивая мистера Гриффина» (Killing Mr. Griffin, 1978), «Незнакомец с моим лицом» (Stranger with My Face, 1981) и так далее. Впрочем, в ее творчестве есть и примеры обращения к другим жанрам и аудиториям, например детская книжка «Отель для собак» (Hotel for Dogs, 1971) или полуавтобиографический роман «Любовная песня для Джойс» (Love Song for Joyce, 1958) — дебют писательницы.
Самые различные авторы признавали влияние Дункан на собственное творчество. Например, Р. Л. Стайн, автор культовых подростковых серий «Ужастики» (Goosebumps) и «Улица страха» (Fear Street), вспоминал, что работая над «Свиданием вслепую» (Blind Date, 1986), скупал в книжных, среди прочего, романы Дункан, чтобы лучше разобраться в жанре подросткового хоррора и понять, как ему самому стоит с ним работать. Роман стал первым в ряду «страшных» текстов автора, оказался бестселлером и положил начало последующей славе Стайна как «Стивена Кинга детской литературы». Стайн писал о Дункан как о самом «страшном» из известных ему писателей:
Она знает, что вы сделали прошлым летом. Она знает, как найти скрытое зло в сердцах своих персонажей, зло, которое она превращает в напряжение, сжимающее горло. Пишет ли кто-то более страшные книги, чем Лоис Дункан? Я так не думаю.
Страх, месть и ординарная девушка в неординарных обстоятельствах
Впрочем, страх у Дункан — в частности, в «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» — устроен совершенно иначе, чем в творчестве самого Стайна или, скажем, Кристофера Пайка, другого классика подростковых ужасов. Устроен он и принципиально иначе, чем в киноадаптации, и воплощается совсем не в серийном убийце с железным крюком вместо руки, будто вышедшем из страшной городской легенды. «В мире Дункан страх скрывается в школьных коридорах, в глазах друга, в доверии учителя», — пишет Сара Вайнман, развивая цепочку ностальгических воспоминаний о подростковом чтении Дункан и вспоминая бумажные обложки первых изданий, каждая из которых изображала девушку-подростка, в страхе оглядывающуюся на что-то незримое читателю. О природе страха Дункан, порой так же обращаясь к юношеским воспоминаниям, заговаривали многие критики, единодушно сходясь в одном: жуткое у Дункан во многом связано с помещением будто бы ординарных, узнаваемых героев-подростков — как правило, девушек — в экстраординарные обстоятельства, связанные с преступной интригой или сверхъестественным ужасом, балансированием на грани между привычным и исключительным.
Жуткое у Дункан во многом связано с помещением будто бы ординарных, узнаваемых героев-подростков — как правило, девушек — в экстраординарные обстоятельства, связанные с преступной интригой или сверхъестественным ужасом.
Купить книгу можно в интернет-магазине «Дома историй»:
Общая сюжетная канва «Я знаю, что Вы делали прошлым летом» относительно незамысловата и знакома современным читателям по последующим поп-культурным прецедентам. Одной летней ночью четверо нетрезвых подростков — Джулия, Рей, Барри и Хелен — сбивают ребенка на велосипеде и заключают пакт: не рассказывать об этом никому. Тайна нагоняет их спустя год, когда Джулии, одной из героинь, приходит анонимное письмо с фразой, давшей название роману. Это письмо запускает цепочку дальнейших событий, страха, паранойи и постепенно нарастающей опасности. Страх в тексте действительно обитает не в сумрачном лесу и не в заброшенном доме на холме, но незримо присутствует в коридорах элитного жилого комплекса, прячется за университетским стадионом, наблюдает с парковки около общежития. Роман Дункан, несомненно, whodunit, но не в том смысле, в каком был бы детектив, построенный вокруг поиска убийцы: ведь «преступники» известны с самого начала, а загадка связана с личностью анонимного шантажиста и его мотивацией. Надежда персонажей на то, что зловещее письмо может быть глупым, но невинным розыгрышем быстро сменяется чередой вопросов о том, что именно движет невидимым адресантом и на какие меры он готов пойти ради достижения своих целей.
Месть оказывалась катализатором сюжета в текстах самых различных эпох и жанров, очень часто — в детективе и триллере. Нередко подобный ход можно увидеть, скажем, в романах межвоенной Британии: как в известных примерах вроде некоторых классических текстов Агаты Кристи, так и в менее знакомых читателю произведениях. Здесь можно вспомнить о детективном романе «Страх преследует деревню» (Fear Stalks the Village, 1932) сейчас полузабытой, но некогда чрезвычайно востребованной валлийской писательницы Этель Лины Уайт о тихой живописной английской деревне, жители которой начинают получать анонимные письма, разоблачающие их давние секреты.
Читателю не должно быть слишком комфортно
Параллель с классическим детективом здесь неслучайна, хотя Дункан и не говорит о преемственности напрямую, при этом, конечно, в отличие от британских предшественниц ее книги лишены нарочитой безобидной «искусственности» действия. Если Агата Кристи когда-то последовательно напоминала аудитории о том, что они находятся в рамках увлекательной литературной игры, то Дункан внимательно следила за тем, чтобы читатели не успели начать ощущать себя слишком комфортно.
Если Агата Кристи когда-то последовательно напоминала аудитории о том, что они находятся в рамках увлекательной литературной игры, то Дункан внимательно следила за тем, чтобы читатели не успели начать ощущать себя слишком комфортно.
Читайте также
С классическим детективом Дункан сближает скрупулезная продуманность «каркаса», неизбежное внимание к деталям, которого требует любой текст, построенный на интриге. Однажды Дункан, спустя много лет после выхода «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», спросили в интервью, знает ли она сразу, «кто это сделал» (whodunit), только приступая к работе над книгой. Писательница ответила, что ей кажется невозможным написать роман о тайне, не представляя себе заранее его развязку. По ее мнению, такой роман должен обладать очень четкой структурой, с грамотно размещенными уликами и постепенным подсвечиванием (foreshadowing) финального разоблачения. Однако, помимо тщательно сконструированной интриги, в лучших традициях вовлекающей читателя в ход расследования, «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» предлагает и последовательное изучение механизмов вины, по-разному раскрывающихся в разных персонажах.
Помимо же противостояния с безымянным шантажистом, на передний план последовательно выходит и конфликт героев с самими собой, с воспоминаниями, ценностями и совестью. В одном из интервью Дункан сформулировала свой основной жизненный принцип как «важность избегать давления со стороны и брать на себя ответственность за свои действия». По словам писательницы, этот принцип нашел отражение во всех ее романах, ориентированных на подростковую аудиторию.
Влияние романов Лоис Дункан на мировую литературу
«В пятом классе я прочитала свою первую книгу Лоис Дункан, и это изменило мою жизнь», — так писательница Хилари Дэвидсон, автор множества триллеров начинает некролог Дункан. Это неслучайно, что тексты о писательнице часто представляют собой ностальгический нарратив: Дункан причисляют к пионерам жанра young adult, первый «золотой век» которой критики и исследователи традиционно относят к 1960–1970-м годам в Америке. Обсуждение вклада Лоис традиционно помещает ее в один ряд с такими авторами, как С. Э. Хинтон, Джуди Блум и Роберт Кормье — лауреатами премии Маргарет Эдвардс, престижной награды в сфере подростковой литературы. Дэвидсон пишет о Дункан как об одной из писателей-первопроходцев, способствовавших тому, что подростковая литература обособилась в отдельную жанровую и маркетинговую категорию. По ее словам, речь не о том, что литературы для подростков до этого не существовало вовсе, но она была преимущественно шаблонной и сводящейся к «предсказуемым урокам». У Дункан же мы видим «несовершенных персонажей, реалистичные точки зрения и мрачные последствия» действий героев. Все это, считает Дэвидсон, проторило путь, который доселе решались выбрать немногие писатели, но который привел к последующему буму. Впрочем, полагает она, даже позже, когда на рынке уже не было дефицита подросткового саспенса, романы Дункан продолжали выделяться.
Дэвидсон пишет о Дункан как об одной из писателей-первопроходцев, способствовавших тому, что подростковая литература обособилась в отдельную жанровую и маркетинговую категорию.
Читайте также
Универсальная и отчасти вневременная притягательность творчества Дункан во многом повлияла на то, что в 2010 году бостонское издательство Little, Brown and Company предложило ей «модернизировать» ряд самых успешных своих романов, адаптировав для новой аудитории — уже XXI века. Дункан с энтузиазмом откликнулась на предложение и позже, в интервью, делилась своим откровением: перечитывая свои тексты спустя много лет после их первой публикации, писательница отмечала, как мало элементов требовалось осовременить. «Я была поражена тем, что книги оставались в печати и пользовались спросом столько времени, — говорила Дункан в интервью. — Перечитывая романы от корки до корки, я осознала, что сюжеты и персонажи выдержали проверку временем и только отдельные моменты требовали редактуры — в частности, связанные с сегодняшними технологиями». Сделав персонажей владельцами мобильных телефонов, Дункан также «переодела» героев в чуть более современную одежду и отчасти осовременила диалоги. «Это был интересный процесс. В 1973 году, когда была написана книга, женщины всех возрастов носили блестящие полиэстеровые костюмы. Я осознала, что сегодня восемнадцатилетняя девушка под страхом смерти не наденет такое на телевидении (одна из героинь книги, Хелен Риверз, работает на телеканале. — прим. МК)».
Задачу воспроизведения подростковой речи Дункан называет одним из самых больших вызовов в своей писательской карьере: подростковый сленг, говорит она, чрезвычайно изменчив, и «книги, переходящие от поколения к поколению, могут показаться устаревшими благодаря всего одному слову».
Почему Лоис Дункан не понравилась экранизация ее романа?
Вольная экранизация 1997 года, несомненно, повлияла на то, что именно этот текст Дункан считается одним из самых известных. Тем не менее фильм Джима Гиллеспи вызвал бурное негодование самой писательницы, охарактеризовавшей всю историю с адаптацией как «кошмар». По словам Дункан, съемочная группа держала ее в абсолютном неведении и она не имела ни малейшего понятия о процессе работы над фильмом, без возможности как-либо на него влиять. Писательница говорила, что изначально сама идея экранизировать роман ей понравилась: за более чем двадцать лет, прошедшие с момента публикации романа, она «почти забыла», что написала эту книгу, и была рада перспективе наблюдать ее новую жизнь — в виде полнометражного кино. В интервью 2009 года она вспоминает, как впервые увидела фильм:
«Когда увидела экранизацию, я поняла, почему [меня не допускали к работе над ней]. Я купила билет и устроилась в кресле, с нетерпением ожидая увидеть моих персонажей „ожившими“ на большом экране. Я поместила сюжет в Нью-Мексико, поэтому мне показалось странным видеть фоном для начальных титров морской пейзаж. „Может быть, это горное озеро?“ — подумала я. Затем на экране показался безумный рыбак. Он-то откуда взялся? Его не было в моей книге (в другом интервью Дункан признается, что сперва даже решила, будто зашла не в тот кинозал. — МК). И что он собирается делать с этим крюком для льда? Вскоре я это поняла. <...> Кровь летела во все стороны от покалеченных шей и отрубленных голов, чего не было в моей книге. Первое, что я сделала, выйдя из кинотеатра, — позвонила моей замужней дочери Керри и попросила ее не разрешать моим внукам смотреть [фильм]».
Поводов для негодования писательницы было несколько. В другом интервью — с писателем Барри Лига — она признается, что итоговый результат не был ее историей, что жанровой основой для фильма стала именно форма слешера, в которой Дункан видит «популяризацию насилия» («...хлестала кровь, все кричали, и я кричала. Я была в таком ужасе, что даже не могла открыть свой попкорн»). Помимо причин эстетического и жанрового толка, у ужаса Дункан от экранизации есть трагические личные причины. В 1989 году неизвестным преступником была застрелена ее молодая дочь Кейтлин Аркетт при обстоятельствах, пугающе напоминающих сюжет вышедшего в том же году романа «Не оглядывайся» (Don’t Look Behind You), прототипом которого отчасти и была Кейтлин.
Книга Дункан «Кто убил мою дочь?» (Who Killed My Daughter?, 1992) основана на расследовании писательницы, которое та провела совместно с частным детективом. Дело на момент смерти Дункан в 2016-м оставалось нераскрытым — обвинение подозреваемому в убийстве Аркетт и других молодых женщин было предъявлено только в 2022 году. После гибели дочери Лоис практически отказалась от создания триллеров о молодых женщинах в опасности, за исключением сверхъестественного «Галлоуз Хилл» (Gallows Hill, 1997), обыгрывающего сюжет процесса над ведьмами Салема на современный лад.
