Пессимизм ума и оптимизм сердца: за что мы любим романы Элиф Шафак

Писательница родилась в 1971 году в Страсбурге в семье дипломата. Ее мать — в честь имени которой Элиф и взяла псевдоним Шафак («заря»), — бросила турецкий университет и вышла замуж в 19 лет, уехала в Европу, надеясь, что любовь оправдает все жертвы. Но вышло иначе, и она с дочкой на руках вернулась обратно в Турцию, в Анкару, к властной бабушке. Семья жила в очень религиозной мусульманской общине, но, несмотря на осуждение соседей, бабушка настояла, чтобы мать Элиф пошла в университет и завершила образование, а сама взяла на себя воспитание девочки. Элиф, наблюдая за тем, как ее старомодной набожной бабушке и образованной рациональной матери приходилось уживаться в одном доме, получила первый урок феминизма — убедилась, что, каких бы взглядов ни придерживались турецкие женщины, им на самом деле нетрудно найти общий язык.

История Турции в романах Элиф Шафак

Читайте также

Тема исторической памяти и способности нации эту память хранить и переосмыслять проходит тонкой нитью через многие романы Шафак. Так, в «Блошином дворце», где писательница обращается к структуре сказок 1001 ночи, рассказывается о прекрасном стамбульском доме, некогда построенном белым эмигрантом Павлом Антиповым для своей жены Агрипины. Прошло время, и вот в обветшалом, заселенном блохами и десятью совершенно разными семьями особняке разворачивается действие печального ситкома, как если бы эпизод «Друзей» написал Жан-Поль Сартр. В другой книге, романе «Три дочери Евы», героиня Пери вспоминает свое обучение в Оксфорде, где она спорила об исламе и женских правах с девушкой из Ирана, с египтянкой и с собственным профессором богословия. Ну а в «Сорока правилах любви» Шафак обращается к совсем далекому прошлому: главная героиня, глубоко несчастная помощница литературного агента, читает рукопись таинственного автора про встречу суфийских мудрецов XIII века — поэта Руми и Шамса Тебризи — и все глубже погружается в историю Шамса, и этот опыт меняет ее жизнь.

Восточная образность и крепкий сюжет

В творчестве Шафак заметную роль играет философия суфизма — мистического направления ислама, суть которого в духовном совершенствовании. Суфийское учение, формально опирающееся на Коран и Сунну, эклектично и не воинственно по отношению к другим религиям — суфийский философ из любого знания учит извлекать частицу истины и любви. Подобно ему, писательница умеет черпать идеи и приемы из разных культур — Шафак объединила восточную образность и западное мастерство сторителлинга, что и принесло ей мировую славу. Дебютировав в литературе в 1997 году с мистическим романом на суфийскую тему, Шафак не перестает экспериментировать с фантастическим допущением и элементами магического реализма. Так, в «Стамбульском бастарде» тайну происхождения одной из героинь раскрывают джинны, а в последнем на сегодняшний день вышедшем романе «Остров пропавших деревьев» повествование ведется от лица фигового дерева.

Почему Элиф Шафак — универсальный автор

Читайте также

Мы знакомимся с Лейлой в момент ее смерти — избитая и брошенная в мусорном баке, она умирает на первых же страницах. В течение 10 минут и 38 секунд после смерти сердца ее сознание, угасая, ныряет в прошлое и выуживает из него вкус соли, вкус кофе, детские сказки, мифы турецкой глубинки, радость первой дружбы, Элвиса из телевизора, заграничный хулахуп, любимого братика, беготню по школьному двору, наставления имама… Лейла вспоминает, как из-за похотливого дяди ей приходится бежать из дома и отправиться в Стамбул, где она и превратится в Текилу Лейлу.

Но даже в аду, на который очень смахивает в ее глазах Стамбул, можно найти сочувствие и родственную душу. У Лейлы пять друзей — пять не принятых обществом аутсайдеров, каждый со своим уникальным голосом, своей историей и судьбой, приведшей их на улицы и в притоны города. Эти пятеро играют в жизни Лейлы важнейшую роль, становятся для нее новой семьей взамен той, что ее отвергла. Прототипы героев романа существовали в жизни Шафак: она какое-то время жила в районе Стамбула, где селились не самые уважаемые патриархальным турецким обществом люди. Соседями Шафак были евреи, армяне, представители ЛГБТ, от которых отказывались семьи и родные. Несмотря на то, что роман касается сложных и болезненных тем, он пронизан оптимизмом и верой в силу дружбы, чем напоминает другой бестселлер — «Маленькую жизнь» Ханьи Янагихары. В этом смысле Шафак следует формуле итальянского философа Антонио Грамши — у нее «пессимизм ума и оптимизм сердца».

Лекарство от злости

Сейчас Шафак живет в Лондоне — в Турцию ей рискованно возвращаться, фактически у себя на родине она считается персоной нон грата. Комментируя недавнюю попытку военного переворота в Турции, Шафак писала: «Хотя турецкий случай в некотором смысле уникален, он — часть гораздо более широкой тенденции. Волна за волной национализм, изоляционизм и трайбализм обрушиваются на берега Европы и уже достигли Соединенных Штатов. Ура-патриотизм и ксенофобия на подъеме. Это век гнева — а от гнева до злости, от злости до агрессии один шаг». И, пожалуй, одно из главных достоинств книг Шафак в том, что она дает слово тем самым людям, которые от этой агрессии могут пострадать в первую очередь. Она делает их видимыми, заставляет сочувствовать самым разным людям, а эмпатия, кажется, единственное верное средство против гнева и злости.

_{Фотографии: pexels.com}