«Философ для старших классов средней школы» — так называл Альбера Камю главный редактор «Нуво Магазин Литэрер» Жан-Жак Брошье. Пьер Бурдье считал, что если кому и стоит читать Камю, так только абитуриенткам философского факультета. «Сборник назидательных нравоучений, который тешит самовлюбленные души», — писал знаменитый социолог о «Бунтующем человеке». Но это было в 1970-е. С тех пор многое изменилось. Сегодня тексты нобелевского лауреата цитируют и республиканец Николя Саркози, и социалистка Сеголен Руаяль. В 2013-м сто лет со дня рождения писателя праздновала вся интеллектуальная Франция. В январе 2020-го отмечали 60 лет со дня смерти Камю: по всей стране проходили фестивали, «Лето в Алжире» и «Миф о Сизифе» читали на площадях, в театрах шли «Праведники», а по отрывкам из романа «Посторонний» писали диктант.
Пожалуй, не осталось ни одного текста Камю, который не был бы издан и тщательно прокомментирован. Личная переписка, черновики, детские сочинения. «Просто мы все в какой-то момент поняли, что Камю во всем был прав, — объясняет Мишель Онфре, один из самых уважаемых философов современной Франции. — Камю не верил в правоту идеологий, считал, что справедливость без свободы — это диктатура. А свобода без справедливости — джунгли».
Когда Камю создает свои главные тексты в 1940-е и 1950-е годы, необходимость в терроре и насилии ради благой цели не подвергается сомнению. Камю одним из первых обличает сталинские лагеря и заявляет, что ужасы Освенцима не оправдывают Хиросиму. Борьба за свободу — неотъемлемая часть человеческого существования, но ничто не может оправдать тиранию. Эта позиция не находит понимания в кругах парижской интеллигенции, тон в которой в то время задает марксист Жан-Поль Сартр. После публикации «Бунтующего человека» Камю припомнят все: и его бедное происхождение («Алжирский хулиган!» — так его называет Сартр), и отсутствие научной степени по философии. «В обществе интеллектуалов я все время чувствую себя виноватым, — скажет позднее Камю. — Мне часто кажется, что я нарушаю неписаные правила. Интеллектуалам я предпочитаю общество актеров, в театре я могу вести себя естественно».
Первый учитель
Камю действительно был бесконечно далек от завсегдатаев Сен-Жермен-де-Пре, выпускников Высшей нормальной школы. Он родился и вырос в одном из самых бедных кварталов Алжира. В день гибели на Первой мировой его отцу не было и тридцати. Семье с фронта прислали осколок снаряда, которым его убило, и кусок стали стал важной семейной реликвией. Мать Альбера не умела читать и писать, работала уборщицей. «Тебе, мама, посвящаю этот роман, который ты никогда не прочитаешь», — писал Камю в предисловии к «Первому человеку». Скорее всего, эта книга — как и все остальные — никогда не была бы написана, если бы не Луи Жермен, учитель Камю.
Молодой преподаватель, сам только что вернувшийся с фронта, отмечает, что мальчик, рано потерявший отца, пишет прекрасные сочинения. Разумеется, ему надо продолжать учебу! Только в семье считают иначе: мать и бабушка Камю хотят, чтобы Альбер как можно раньше стал сам зарабатывать на жизнь. Начального образования вполне достаточно! Ни о каких старших классах — тем более об университете — не может быть и речи. Луи Жермен отправляется в район Белькур и убеждает бабушку Альбера разрешить ему продолжить учебу. Когда много лет спустя Камю узнает о присуждении Нобелевской премии по литературе, напишет учителю: «Если бы вы тогда не протянули мне руку, мне, бедному мальчишке! Если бы не ваши уроки, ваш пример, ничего бы этого не случилось. Как только пришла новость, я сразу же подумал о маме и о вас».
Мать Альбера не умела читать и писать, работала уборщицей. «Тебе, мама, посвящаю этот роман, который ты никогда не прочитаешь», — писал Камю в предисловии к «Первому человеку».
Читайте также
Говорить за тех, кто обречен на молчание
Камю поступит в престижный алжирский лицей. Там он впервые осознает, какая пропасть лежит между ним — бедняком, обожающим плавать в море и играть в футбол, — и отпрысками почтенных буржуа. В школе он не может говорить о семье, а в семье — о школе. Камю понимает, что он — чудом вырвавшийся из бедности — обязан стать послом обездоленных. Камю — к своей чести — никогда не забудет, откуда он родом, и никогда от этого родства не отречется. Он продолжит образование на философском факультете алжирского университета, защитит диплом о святом Августине, напишет «Постороннего» и «Бунтующего человека», произнесет знаменитую стокгольмскую речь — одно из самых замечательных своих произведений, — чтобы дать голос тем, кто обречен на молчание. Камю пишет об «острове бедных, где нищета заменяет семью и солидарность».
Камю-режиссер откроет в Алжире народный театр, где будет ставить Мальро, Лопе де Вега, Пушкина и Достоевского. Никакого балагана. Бедные люди должны иметь доступ к высокой культуре. Серьезная литература не должна быть собственностью привилегированного класса.
В школе он не может говорить о семье, а в семье — о школе. Камю понимает, что он — чудом вырвавшийся из бедности — обязан стать послом обездоленных.
Читайте также
Камю-журналист создаст в 1939 году серию очерков о берберах: их жизнь не имеет ничего общего с «прелестями», о которых в то время писала колониальная пресса. «Я видел, как дети, одетые в лохмотья, дерутся с собаками за содержимое помойных ведер, — пишет Камю. — Крестьяне-берберы уходят каждое утро на работу, взяв с собой четверть ячменной лепешки. Их жены готовят им варево из крапивы, трав и корней». Камю не делает того, что сегодня называется «культурной апроприацией». Он не говорит от лица коренного населения Алжира, не приписывает берберам свои мысли, просто описывает их жизнь — что создает ему ужасную репутацию в алжирских медиа. Камю называют «другом арабов». К тому же он еще и любит прогуливаться по мусульманским кладбищам! Очень подозрительно.
«Посторонний»
Однако назвать Камю «другом арабов» можно было только с большой натяжкой. Во французском Алжире те, кого называют «европейским населением», и коренные алжирцы практически не соприкасаются. В 1930-е Алжир — второй по величине город Франции после Парижа. И здесь есть кварталы, куда фактически запрещен вход арабам и берберам. Камю контактирует с местными жителями только в начальной школе, но после уроков француз и араб возвращаются каждый в свой квартал. Ни о какой дружбе говорить не приходится.
И хотя в главных романах Камю — «Посторонний» и «Чума» — действие происходит в Алжире, коренное население играет роль статистов. Один из героев «Чумы», журналист Рамбер, приезжает в Оран, чтобы сделать репортаж о жизни мусульман, — и это единственное упоминание алжирцев в романе. В «Постороннем» персонаж-араб появляется лишь для того, чтобы впустить в себя четыре пули француза Мерсо, одуревшего от жары. Философ Эдвард Саид назовет это проявлением «колониального бессознательного». Настоящая жертва — безымянный алжирец — остается на периферии книги. Его смерть — не более чем эпизод в жизни главного героя. Роман Камю — о драме убийцы, а не жертвы. Мерсо стреляет в алжирца так, как если бы пытался прибить муху. Четыре хлопка, чтобы уж наверняка. Жара, дышать нечем, пот градом, еще и насекомые разлетались. В своем романе Камю — словно сам того не желая — показал, что в колониальной системе сигарета, выкуренная в неправильном месте, вызывает большее возмущение, чем убийство представителя покоренных народов. Ведь судят Мерсо не за душегубство, а за несоблюдение принятых ритуалов: не плакал по умершей матери, курил у гроба.
Камю ответил: «Сейчас в алжирских трамваях взрывают бомбы, и в одном из них может ехать моя мать. Выбирая между восстановлением справедливости и мамой, я выберу маму».
Читайте также
«Посторонний» — о конфликте между представителями двух сообществ, которым не удалось преодолеть отчужденность, считает исследовательница творчества Камю из Университета Бордо Мартина Матье-Жоб. «Камю признавал культурные различия, при этом считал, что общего между представителями разных народов все равно больше. Презирать другого — значит принижать то, что есть общего между ним и вами, — объясняет Мартина Матье-Жоб. — Неприятие приводит к отторжению и изгнанию, что и происходит с главным героем романа „Посторонний“».
Камю выступает за равный доступ к образованию для арабов, берберов и французов, за «возвращение достоинства» коренному населению, но не может представить, что Алжир — где он родился и вырос — перестанет быть частью Франции. Алжир — его «непобедимое лето», обнаруженное посреди зимы, его «минуты счастья», которых достаточно для того, чтобы вдохновляться ими всю жизнь. Камю считает себя не меньшим алжирцем, чем представители коренных народов. Он мечтает о федерации, в которой арабы, французы и берберы могли бы пользоваться равными правами и жить в мире. Когда Камю спросили, поддерживает ли он борьбу алжирцев за независимость, он ответил: «Сейчас в алжирских трамваях взрывают бомбы, и в одном из них может ехать моя мать. Выбирая между восстановлением справедливости и мамой, я выберу маму». Этих слов в Алжире ему долго не могли простить, пока президент страны Абдель Азиз Бутефлика не подчеркнул, что именно так ответил бы настоящий алжирец.
«Миф о Сизифе»
Алжир станет для Камю «гедонистической трагедией», территорией «солнца и нищеты». В стране, которой посвящены его эссе «Лето в Алжире» и «Брачный пир», Камю найдет любовь — мать его детей Франсина родилась в Оране — и болезнь. Не успев закончить школу, Альбер узнает, что заразился туберкулезом. С этой минуты смерть будет все время деликатно напоминать о себе. У Камю появится чувство обреченного на казнь, а абсурдность земного существования станет очевидной. «Так как жизнь лишена смысла, ей необходимо его придать», — решает он.
Человек — тот самый Сизиф, вынужденный вечно катить в гору тяжелый камень. Самым простым и естественным выходом для него стал бы суицид, но в отказе от самоубийства, в безнадежном бунте против своего состояния Сизиф открывает в себе Прометея, способного жить для других. «Человек — единственное существо, которое отказывается быть тем, кем является на самом деле», — скажет Камю. Эту мысль писатель развивает в эссе «Миф о Сизифе», пьесе «Калигула», романе «Посторонний».
У Камю появится чувство обреченного на казнь, а абсурдность земного существования станет очевидной. «Так как жизнь лишена смысла, ей необходимо его придать», — решает он.
Читайте также
«Со мной произошло что-то важное, когда в 12 лет я прочитал „Постороннего“, — рассказывает Абд аль Малик, музыкант, писатель, выходец из пригородов Страсбурга, автор книги „Камю, искусство бунта“. — Тексты Камю стали моей дорожной картой, а в нем самом я увидел брата. Камю так же, как и я, воспитывался без отца, жил в бедном квартале. Он никогда не отрекался от тех, с кем вырос, его путь помог мне проторить собственную дорогу в жизни, выйти из положения жертвы, устоять перед искушением стать палачом».
Абсурд, бунт и любовь
«Постороннего» в 1942 году издаст «Галлимар», и роман Камю до сих пор остается одной из самых продаваемых книг издательства, уступая только «Маленькому принцу» Сент-Экзюпери. После войны выйдет роман «Чума», который сделает писателя по-настоящему знаменитым. Притча, подробно описывающая жизнь города, пораженного смертельной болезнью, возглавила рейтинги продаж во Франции и в Италии весной 2020 года. Нацисты захватывают Францию, словно крысы, а Камю пишет: «Через образ чумы я хотел выразить чувство удушья, которое нас охватило». Работая над книгой о заразности фашизма, Камю в точности описывает стратегии выживания людей во время оккупации. Кто-то не без выгоды сотрудничает с врагом, кто-то проявляет ежедневный героизм.
Сам Камю войдет в Сопротивление, напишет более ста статей для подпольной газеты «Комба», станет ее главным редактором. В 1945 году будет единственным европейским интеллектуалом, осудившим применение ядерного оружия. Вместе с эссе «Человек бунтующий» и пьесой «Праведники» «Чума» станет частью цикла бунта, за который в 1957 году Камю получит Нобелевскую премию по литературе. Но его главный — как думает Камю — роман еще впереди. Писатель работает над третьим циклом, который должен быть посвящен любви. Камю мечтает написать новую «Войну и мир», эпопею о человеке и земле, с которой он связан. Незаконченная рукопись «Нового человека» — автобиографического романа Камю об Алжире — будет найдена 4 января 1960 в багажнике автомобиля, разбившегося по пути из Прованса в Париж. Камю умрет мгновенно. Ему будет 46 лет. Рукопись будет издана 34 года спустя усилиями Катрины Камю, дочери писателя.
Слова нобелевского лауреата, обращенные к своему первому учителю, прозвучали на церемонии прощания с другим учителем, вошедшим в историю страны, — Самуэлем Пати.
Читайте также
Несколько страниц в книге посвящены школьному учителю, господину Бернару, который «приложил все силы, данные человеку, чтобы изменить судьбу своего ученика, и он ее изменил». Господин Бернар успел стать частью национального мифа, воплощением образа учителя-республиканца, а письмо Камю прототипу героя, господину Жермену, 21 октября 2020 года прочитала во дворике Сорбонны в присутствии президента французская школьница. «Я хотел уверить вас, что результаты вашей работы, в которую вы вкладывали столько сил и души, живут в одном из маленьких школьников, который, несмотря на свой возраст, никогда не переставал быть вашим благодарным учеником. Крепко обнимаю вас. Альбер Камю». Так слова нобелевского лауреата, обращенные к своему первому учителю, прозвучали на церемонии прощания с другим учителем, вошедшим в историю страны, — Самуэлем Пати.
