Роман «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары вышел в марте 2015 года и произвел эффект шумовой гранаты в англоязычном литературном мире. О книге писали в медиа и блогах, рассказывая, будто это настолько убийственное во всех смыслах чтение, что, взяв этот 700-страничный томик, хочется выйти из окна или повеситься. При этом изматывающий, мучительный, но не лишенный красоты роман о четырех друзьях (трудном детстве, ужасных страданиях, травмах, насилии) рекомендовали прочитать каждому и называли лучшей книгой года. Так как же создавался этот текст о травмирующем опыте и один из главных бестселлеров своего десятилетия?
Создание романа из рисунков и фотографий
Ханья Янагихара родилась в Лос-Анджелесе в 1974 году. Окончила в Массачусетсе Смит-колледж, частный университет свободных искусств для женщин, а затем переехала в Нью-Йорк. Она с детства любила рисовать, интересовалась искусством и свою увлеченность соединила с работой редактора. До того как «Маленькая жизнь» стала бестселлером, писательница работала в журнале T: The New York Times Style Magazine, потом уволилась, но в качестве автора продолжила писать для издания статьи о литературе, искусстве и моде.
Работа над «Маленькой жизнью» началась задолго до ее написания. В течение четырнадцати лет Янагихара собирала коллекцию тревожных рисунков и фотографий разных авторов, от Дианы Арбус до Райана Макгинли, которые стали в итоге галереей на Pinterest (сейчас коллекцию Янагихары и правда можно там найти). Это позволило ей буквально проваливаться в мир романа, работая над его атмосферой.
Серьезная подготовка помогла Янагихаре закончить объемный роман, когда дело дошло до его написания, в сжатые сроки. Она писала словно в лихорадочном бреду по вечерам после работы и в выходные, и через 18 месяцев книга в 375 тысяч слов была готова. Янагихара признается, что сразу была нацелена на минимум тысячу рукописных страниц, ведь персонажей она придумала давно.
Роман несет в себе эту вложенную автором стремительность и настраивает на определенную тревожность, характерную для того, кто не может забыть свою травму.
Читайте также
Это важно, поскольку роман несет в себе эту вложенную автором стремительность и настраивает на определенную тревожность, характерную для того, кто не может забыть свою травму. Человек с посттравматическим синдромом постоянно прокручивает в голове воспоминания о травматических событиях, проживая их снова и снова.
Антропологический интерес к телесности и гендерной идентичности
В центре повествования «Маленькой жизни» четверо друзей, бывшие соседи по комнате в колледже — юрист Джуд, художник Джей-Би, актер Виллем и архитектор Малкольм. Интересно взглянуть на то, как травма Джуда выражается в его отношении к себе и своему телу на фоне обычности других персонажей.
В первой части романа Янагихара как бы затемняет фигуру Джуда, концентрируясь на остальных трех героях. Для создания их образов писательница обращалась к работам Феликса Кида и Райана Макгинли, умело подчеркивающим сексуальное желание, таящееся в телах юношей. На фоне своих друзей Джуд скрытен и не проявляет телесной свободы, свойственной другим молодым людям. Он хромает, носит одежду с длинными рукавами, морщится, поднимаясь по лестнице, увиливает от разговоров о своих увечьях, что одновременно интригует читателя и свидетельствует о пережитой героем страшной травме.
Интерес к телесности у Янагихары возник еще в детстве. Ее отец был гематологом-онкологом и к человеческим телам относился как врач — отстраненно и без каких-либо эмоций. Когда в 10 лет Янагихара увлеклась рисованием, он обратился к знакомой-патологоанатому, чтобы отвести дочь в морг, где та могла бы упражняться в рисовании с натуры. В интервью The Guardian писательница рассказывает, каким удивительным для нее был опыт наблюдения за аккуратно вскрытыми трупами. Ее всегда пленяли наука и болезни, ей нравилось изучать, на что способен организм, чтобы продолжить жизнь. Этот опыт автора в романе преобразовался в бесконечные, подробно описанные самоистязания Джуда, в его отношение к своему «мертвому», болезненному и травмированному телу.
С той же отстраненностью и вниманием антрополога Янагихара продолжила изучать телесность, только под другим углом. Свою первую работу редактором она получила в ныне не существующем журнале Brill’s Content. Там она познакомилась с автором Сетом, а через него — с его друзьями: корректором журнала Джо и редактором Джаредом. Так девушка на женской работе из женского колледжа впервые смогла наблюдать за тем, как развиваются отношения между мужчинами: как они общаются друг с другом, выражают свои эмоции или дружбу. Как признается Янагихара в статье для The Vulture, особенно она была поражена их телесностью, которая у молодых людей выражается совсем иначе, чем у девушек.
Ее всегда пленяли наука и болезни, ей нравилось изучать, на что способен организм, чтобы продолжить жизнь.
Читайте также
Для мужчин естественно обращать больше внимания на свое тело, а не на эмоции. Янагихара убеждена, что почти все мужчины, независимо от расы, религиозной принадлежности, культурной и сексуальной идентичности, владеют более ограниченным пониманием своих эмоций, чем женщины. Мужчин не поощряют выражать чувства словами, они не всегда умеют их правильно называть. В свою очередь, с телесностью связан главный страх родителей за своих дочерей: женщины с детства знают об опасности сексуальных домогательств и насилия.
Сделав жертвой сексуального насилия героя-мужчину, Янагихара привлекает внимание к теме травмы нестандартностью ситуации. Писательница уверена, что физическое насилие, несмотря на его травматичность, не может отнять у женщины право быть женщиной, но в отношении мужчин подобного сказать нельзя. Мужчина, переживший сексуальное насилие, теряет свою гендерную идентичность. Неслучайно в книге друзья гадают, не девственник ли Джуд и кто ему нравится — женщины или мужчины. Они вообще никогда не видели, чтобы Джуд к кому-нибудь проявлял романтический и сексуальный интерес.
Механизмы создания текста
Отсутствие идентичности и обезличенность персонажа, а также нейтральность и отчужденность Янагихары-«антрополога» переходят на уровень механики создания текста. Об этом в эссе «Камера вместо автора» рассказывает Анастасия Завозова, один из трех переводчиков романа. Она называет три механизма, которыми пользуется Янагихара на уровне языка.
Первый — отсутствие вычурных фраз и оборотов, только простые фразы и постоянные повторения. Например, Янагихара практически всегда использует один глагол «сказал», на фоне которого редкие «заплакал» и «закричал» воспринимаются, словно рядом взорвалась бомба.
Второй — Янагихара конструирует текст таким образом, что вообще непонятно, кто рассказывает историю (за исключением глав, написанных от лица Гарольда). Образ рассказчика словно заменяет камера, которая движется от персонажа к персонажу и обезличенно фиксирует все происходящее.
И третий — каждый раз, когда рассказ переходит к Джуду, по имени его никто не называет, звучит лишь постоянное «он». Завозова пишет: «Только он, он, он. Когда читаешь это по-английски, как-то смутно за это цепляешься, но в общем-то явно не видишь. Чувствуешь только опять вот эту вот нейтральность камеры, уход от явных ответов и софитов — один из друзей Джуда считает, что тот мастерски владеет искусством уходить от ответов, прятаться от любых откровений — и вот это уклончивое он, он, он помогает Джуду прятаться и от читателя всякий раз, когда рассказ переходит к нему».
Безграничность страдания
В любом романе о травме есть предел страданию. Герой может опуститься на самое дно, чтобы потом кто-нибудь ему помог выбраться из беспросветного мрака. Янагихара, наоборот, задумала создать такого протагониста, которому бы никогда не становилось лучше.
Не заботясь о том, сколько может вытерпеть читатель, писательница доводит страдания Джуда до максимума: сексуальное насилие в приюте, где он воспитывался, постоянное возвращение к абьюзивным отношениям, самоистязание, пытки и эксперименты доктора Трейлора, последующая ампутация ног и так далее. Джерри Говард, редактор книги в Doubleday, просил Янагихару сократить издевательства над Джудом и приглушить его страдания, но она отказалась это делать, чтобы создать у читателей ощущение соучастия.
В противовес страданиям Янагихара преувеличила в романе и все остальное: каждый из главных героев добивается невероятного успеха в карьере, здесь очень много сопереживания, жалости, дружбы и любви. Удивительный Гарольд, университетский преподаватель и в дальнейшем приемный отец главного героя, тоже испытавший в жизни немало горя, заботится о Джуде и принимает его любым — болезненным, злым, истеричным. Присутствие Виллема, бесконечные разговоры и жизнь с ним действуют на состояние Джуда целительно, но стоит другу уехать, как все его раны вновь открываются. Несмотря на всю боль и агонию главного героя, эти светлые моменты дарят много тепла, помогают расслабиться и выдохнуть, хотя бы ненадолго, чтобы собраться и вновь окунуться в переживания Джуда.
В противовес страданиям Янагихара преувеличила в романе и все остальное: каждый из главных героев добивается невероятного успеха в карьере, здесь очень много сопереживания, жалости, дружбы и любви.
Читайте также
Эта гиперболизация намекает на нереалистичность и некоторую сказочность романа. В интервью The Guardian Янагихара говорит: «Вообще-то на меня повлияли некоторые сказки. В сказках нет матерей. Персонажей подвергают невероятным страданиям, а наградой им становится всего лишь женитьба…» Однако в «Маленькой жизни» нет даже этой награды. Писательница, как многие ее друзья и персонажи, не верит в брак. Ей никогда не хотелось завести семью, и в своем романе она решила рассказать именно об этой разновидности взрослой жизни, где на первом месте дружба. Но даже самая преданная и настоящая дружба, по мнению Янагихары, не всегда способна восстановить разрушенную жизнь — если физическая или психологическая травма слишком обширна, она может привести к смерти.
Трагедия и травма — это всегда одиночество
У Янагихары, как и у многих из нас, есть близкие, знакомые и друзья, которые были подвержены сексуальному насилию. Некоторые читатели-мужчины признавались писательнице в том, что произошедшее с Джудом случилось и с ними. Однако даже это признание, по мнению Янагихары, не меняет принципиально их положения — они все равно остаются наедине со своей трагедией.
Чувство одиночества знакомо Янагихаре с детства, она часто переезжала вместе с отцом из-за его работы. Лос-Анджелес — Гавайи — Нью-Йорк — Балтимор — Калифорния — Гавайи — Техас — Гавайи — Калифорния. И все это до того, как ей исполнилось семнадцать. Как и Джуд, Янагихара провела часть своего детства в мотелях, которые она считает своеобразным символом Америки. В мотелях могут происходить ужасные вещи, о которых мы никогда не узнаем. Именно поэтому Янагихара считает, что сюжет «Маленькой жизни» может происходить только в США.
Унылые одноэтажные или двухэтажные постройки, гнетущие номера, синтетическое покрывало, исхоженный сотнями ног выцветший ковер, квадрат телевизора, прикрученного к стене, шум машин за окном. Приехав в мотель поздно вечером, Янагихара вместе с братом оставалась сидеть на кровати в ожидании мамы, пока та бродила в поисках продуктового магазина, чтобы купить хлеба с арахисовым маслом на ужин. Не было никакого сомнения, что мама вернется, но ощущение пустоты давило, заставляя чувствовать себя бесконечно одиноким. Именно это чувство она постаралась передать Джуду, который в одиночестве ждал возвращения брата Луки, своего опекуна и насильника.
Если продолжить разговор о съемном жилье на одну ночь, то зернистый, вуайеристский и наводящий мистический ужас снимок 1961 года Дианы Арбус The Backwards Man in His Hotel Room, где изображен человек задом наперед в гостиничном номере, является одним из важных в коллекции фотографий, вдохновивших Янагихару на написание «Маленькой жизни». Она говорит, что роман является своеобразным аккомпанементом к этому изображению и представляет собой портрет того типа одиночества, которое способны испытать лишь жители мегаполисов.
Именно этот вид одиночества исследует в своем романе «Одинокий город. Упражнения в искусстве одиночества» Оливия Лэнг. Оставшись одна в чужом городе и ощутив на себе всю болезненность одиночества в наполненном толпами людей Нью-Йорке, Лэнг принялась исследовать это чувство через искусство и истории не до конца понятых писателей, художников и фотографов XX века. Нас интересуют две из них, рифмующиеся с «Маленькой жизнью» и образом Джуда.
Некоторые читатели-мужчины признавались писательнице в том, что произошедшее с Джудом случилось и с ними. Однако даже это признание, по мнению Янагихары, не меняет принципиально их положения.
Читайте также
Одна — про все еще недостаточно известного американского фотографа, писателя, художника и общественного деятеля Дэвида Войнаровича. Из-за страшных побоев и жестоких издевательств отца он сбежал из дома в пятнадцать лет, какое-то время жил на улице и продавал себя за десять долларов на Таймс-сквер. Кстати, интересный факт: фото на обложке издания «Маленькой жизни» на английском языке принадлежит Питеру Худжару, любовнику, лучшему другу, родственной душе, наставнику и музе Войнаровича.
Одна из самых трогательных и нежных работ Войнаровича — незавершенный фильм в память о Худжаре, который скончался от СПИДа. Взгляд камеры скользит по мертвому телу Питера на больничной койке, эти кадры перемежаются с другим материалом — киты кружат в аквариуме, белые птицы у моста, луна за облаками, а затем греза: сонное тело мужчины без рубашки ласково передают из рук в руки обнаженные мужчины, словно переносят его в другой мир.
Другая история из книги Лэнг про Генри Дарджера, чикагского уборщика, одного из известнейших в мире художников-аутсайдеров, достигшего славы лишь посмертно. После смерти отца он попал в приют, где детей насиловали и издевались так сильно, что некоторые умирали от физических увечий. Несмотря на ужасающую травму, Дарджер был болезненно привязан к приюту и опекунам. О прошлом он никому не рассказывал, да и некому было, кроме одного друга, который скончался раньше него и оставил после себя еще большую душевную пустоту и боль.
Проживание своей травмы Дарджер перенес в более чем триста картин и в текст самого длинного в мире художественного романа в 15145 страниц. «Царства Несбыточного» описывают происходящую на вымышленной планете кровопролитную войну против рабства детей. Главные героини истории — семь сестер Вивиан — подвергаются всевозможным истязаниям и насилию со стороны одетых в мундиры мужчин, что Дарджер отражает не только в тексте, но и в акварелях. Но как героини комиксов, девочки выдерживают любое испытание, они беспредельно живучи.
Сама Янагихара говорит, что, создавая «Маленькую жизнь», не хотела концентрироваться на травме и насилии, она писала о дружбе и взрослении.
Читайте также
Дарджер умер в 1973-м, прожив долгую, но очень одинокую жизнь. В восемьдесят лет из-за увечий и тяжелой работы он больше не мог ухаживать за собой и переехал из скромной комнаты в пансионе, расположенном в занюханном районе, в католическую миссию святого Августина. Тогда хозяин помещения, решив очистить комнату от хлама, и нашел множество художественных работ, представляющих огромный интерес. В последние годы Дарджер совсем плохо себя чувствовал. «Ноги доставляли ему все больше страданий, он сильно хромал, время от времени приступы случались такие лютые, что он не мог стоять. Боль появилась в боку — такая, что он иногда часами напролет сидел и костерил всех святых», — пишет Оливия Лэнг.
Несмотря на то, что Янагихара ни разу в многочисленных статьях и интервью о «Маленькой жизни» не упоминает ни Войнаровича, ни Дарджера, частичное совпадение их историй с историей Джуда не может быть случайным, как и ее задумка, подобно Дарджеру, написать тысячестраничный роман. Джуд вырос в приюте, неоднократно подвергался издевательствам, физическим пыткам и сексуальному насилию. Этот одинокий и брошенный мальчик, тело которого брат Лука продавал за деньги, со временем превращается в талантливого юриста, окруженного друзьями, принадлежащими к творческим профессиям. Повзрослевший Джуд постоянно хромает, мучается от ужасных болей, завязывает отношения с лучшим другом и впадает в состояние шока, когда один за другим близкие уходят из его жизни.
Разглядев в нарочитой гиперболизации страданий Джуда отголоски историй, произошедших с реальными людьми, хочется вновь перечитать роман, остановиться на определенных эпизодах, вглядеться повнимательнее в текст и попробовать снова понять, как он сделан и почему так сильно притягивает к себе — или отталкивает.
Сама Янагихара говорит, что, создавая «Маленькую жизнь», не хотела концентрироваться на травме и насилии, она писала о дружбе и взрослении. Свою книгу она называет своеобразной параболой взрослой жизни, которая в самом начале наполнена невероятными возможностями, но со временем становится все более замкнутой. Каждый в конце предоставлен сам себе, а близкие приходят и неминуемо уходят. Однако в конечном итоге лишь травма способствует взрослению человека, это есть часть жизни. Здесь нет никакого противоречия.
