Литературоведение и издательства так и не смогли договориться, какой же по счету роман выпустил в этом году Пелевин. Издатели утверждают, что двадцатый. Красивое число, которое прекрасно бы легло в заголовок накануне дня рождения автора. Занудные классификаторы спорят, что «Transhumanism Inc.» — восемнадцатый роман, а повести не в счет. Мы же схитрим и в нашем гиде по романам Пелевина склеим пару текстов, важных для понимания его творчества, в один. 19 романов на 59-летие. Отлично подстеленная соломка на юбилей в следующем году!
Чтобы это не превратилось в очередное перечисление произведений Пелевина с привычным комментарием, сколько грибов потребили в том или ином романе, построим наш гид по принципу айсберга.
Если вы не знаете, что это за формат такой — айсберг, то вот краткое объяснение. Верхушка айсберга, первые его уровни, — это всем известные книги. Базовые знания о творчестве автора, без которых вообще никуда, а поверхностно о них имеет представление каждый условный читатель. Более глубокие уровни не так обязательны для изучения, но если уж хочешь понимать писателя, а не просто слышать звон его имени, то без них не обойтись. Наконец, глубинная часть айсберга — тексты только для фанатов, исследователей и знатоков. Темная и скрытая от глаз тяжелая масса, в которую без особой надобности нет нужды погружаться.
Вершина айсберга
Чтобы получить общее представление о творчестве Пелевина, можно попытаться выделить условные периоды его писательской жизни. По классике они вполне укладываются в трехчастную структуру: ранние романы, расцвет, поздние романы. В каждом из этих периодов не так уж много текстов, которые действительно важно прочитать для понимания современной русской литературы.
Раннее творчество Виктора Пелевина нежно любимо каждым его поклонником. Так что в мастриды попадают едва ли не все крупные произведения, написанные в девяностые.
Начнем сразу с нашей хитрости и попробуем выдать повести «Желтая стрела» и «Затворник и Шестипалый» за две половинки одного романа, который жизненно важен для чтения всего Пелевина. Нехитрые повести прекрасно друг с другом сочетаются и закладывают важнейшие для Виктора Олеговича идеи, которые он продолжает развивать и сейчас. Первая: наш мир не такой, каким мы его себе представляем, потому что мы сами создаем себе иллюзии, а кто-то извне их усиливает. Вторая: мы сами устанавливаем себе ограничения и упираемся в них лбом, а выход из иллюзии есть всегда, но временами его трудно рассмотреть. Метафоры куриной фермы и поезда, бегущего по рельсам жизни, в раннем творчестве Пелевина очень просты и однозначны. Эзотерика уже появляется, но еще не переливается через край. Добавим сюда еще и такую же однолинейную и раннюю «Жизнь насекомых», где можно погадать, кто из твоих знакомых клоп, а кто — муравей. Идеальные тексты для знакомства с автором.
Раннее творчество Виктора Пелевина нежно любимо каждым его поклонником. Так что в мастриды попадают едва ли не все крупные произведения, написанные в девяностые.
Читайте также
С похожими идеями работают столь же важные романы с верхушки айсберга — «Омон Ра» и «Чапаев и Пустота». Больше объема, больше эзотерики, больше увлекательного сюжета и ярких персонажей. В полупрозрачном «Омоне Ра» космонавт на реактивной тяге идеологии и личной мотивации пытается преодолеть границы собственного космоса. Хотя окружающие пытаются подсунуть ему и более «материальный» космос, пусть и нарисованный на картонке. В «Чапаеве и Пустоте» впервые тон задает притча о бабочке и императоре, когда непонятно, снится ли бабочке, что она император, или же все наоборот. И в «Чапаеве…» уже появляются сочные приметы времени: лихие девяностые, мыльные оперы и культ маскулинности в образе Шварценеггера, ностальгия по Советской России. Попытка сбежать от сиюминутного мучительного настоящего во вневременное и внеземное тоже записывается в классические особенности автора.
Расцвет творчества Пелевина приходится на время перехода из тысячелетия в тысячелетие. На этой перемычке между эпохами уместились сразу три культовых романа.
На первом месте, само собой, знаковый «Generation "П"». Если вы сможете сходу вспомнить правильное написание романа со всеми англицизмами, кавычками и условностями, то уже заслужили золотую звезду знатока Пелевина. По этому произведению можно изучать принципы творчества Виктора Олеговича. Актуальность тем, бичевание общества, политического и социального устройства — раз. Щедро выписанная фактура эпохи — два. Эзотерика, расширение сознания и весь-мир-иллюзия — три. Целые страницы слабо читабельных эссе — четыре. Ну и каламбуры, куда же без них, — пять. Плотный, хлесткий и язвительный текст со временем перестал бередить самое сердечко актуалочки, но начал будить сентиментальность по отношению к недавнему прошлому.
«Empire V» — второй точечный удар в сиюминутность и попытка вывести всю грязь поколения в одном тексте. По-прежнему никто не может объяснить важность этого романа лучше Сергея Лукьяненко: «Рискну предположить, что просто вампир — главный герой эпохи консюмеризма, или гламура, как она у нас называется. Он удовлетворяет двум главным условиям: во-первых, всегда прекрасно выглядит — он же вечно молод, никаких морщин, всегда красавец и т. д. А во-вторых, он ничего не производит и непрерывно потребляет. Это такая воплощенная пустота, поглощающая все. Лучший символ эпохи». Лучшее замечание о популярности вампирских саг вообще и символе гламурного докризисного времени в частности. В общем-то, это все, что нужно знать о «Повести о настоящем сверхчеловеке» перед ее чтением.
Расцвет творчества Пелевина приходится на время перехода из тысячелетия в тысячелетие. На этой перемычке между эпохами уместились сразу три культовых романа.
Читайте также
Наконец, последний важный роман из расцвета — «T». Всего одна буква, которая зачастую и вовсе пишется строчной, но это не умаляет значения романа. Впервые целое огромное произведение Пелевина посвящено не столько мимолетному, сколько вечному. Псевдограф Толстой с железной бородой странствует по такой же Псевдороссии и символическим пространствам земли русской, а его творец, который должен бы быть богом, в своей ничтожности сморщивается до размеров самой маленькой буквы. Если и есть где-то в мире величие, то точно не в конкретных именах.
Из позднего творчества Пелевина на вершину айсберга достаточно выделить один прекрасный роман, чтобы иметь представление об общих тенденциях. «iPhuck 10» впитал все лучшее из расцвета творчества, но при этом не бежит больше за паровозом скоротечных новостей. Хотя совсем без этого тоже не обойтись: досталось и литературной критике, и утрированному феминизму, и даже представителям ЛГБТ+, у которых под очень некорректным названием наш президент украл радугу. Можно сказать, что это творческое предвидение. Сам же роман рассказывает нам бодрую историю с детективным сюжетом про искусствоведку Маруху Чо и полицейский алгоритм Порфирия Петровича, которые погружаются в исследования творчества, сексуальности и страдания.
Всех этих романов достаточно, чтобы с чистым сердцем заявить: я имею представление о том, что пишет Пелевин.
Середина айсберга
Важный вопрос для любого пелевиноведа: в какой момент можно начинать говорить, что Пелевин уже не тот? Отвечаем: как только вы изучите второй слой его творчества, середину айсберга, но никак не раньше.
На середине пути нам уже не нужна периодизация, так что просто пойдем от раннего к позднему. И начнем с «Чисел» — небольшого романа из сборника ДПП (НН), «Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда». В начале двадцатых годов этот роман о бизнесе, политике и гнилом закулисье больших денег неожиданно обрел второе дыхание. Книги о магии чисел заполонили рынок, хотя прежде казалось, что их время давно прошло. Спишем это тоже на фирменное предвидение — в любой кризисной ситуации снимай с себя ответственность, как главный герой этого романа, и обращайся хоть к магии, хоть к нативной рекламе.
«Священная книга оборотня» — еще один любимчик читателей середины нулевых, потому что как же можно не любить лисонек? Первые уверенные шаги к построению мультивселенной по всем своим романам, первые попытки играть с различными формами — эпистолярная часть, где лиса пишет письма таким же древним сущностям, как и она сама. Наконец, первая внятная любовная линия, которая отдает непривычной для Пелевина лирикой, но все равно катится все к той же сатире и неизбывной печали.
Провидческий «S.N.U.F.F.» оценили не сразу, потому что украинский конфликт начался лишь через несколько лет после его публикации, но зато потом роман сразу взлетел в топах у многих читателей. Война орков-укров, объективация женщин, попытки анатомировать любовь, привязанность и сексуальность. Многие сцены романа выглядят наивными и даже притянутыми за уши, зато «S.N.U.F.F.» стал первым текстом, где главный герой куда менее интересен, чем все остальное.
Важный вопрос для любого пелевиноведа: в какой момент можно начинать говорить, что Пелевин уже не тот? Отвечаем: как только вы изучите второй слой его творчества, середину айсберга, но никак не раньше.
Читайте также
«Лампу Мафусаила, или Крайнюю битву чекистов с масонами» вспоминают не так часто. Возможно, за это ответственно читательское чувство прекрасного, потому что ужаснее обложки книжный мир давно не видывал. Сам роман при этом открывает в творчестве Пелевина важную веху, когда единое сюжетное и смысловое полотно образуют не разрозненные тексты или одна романная линия, а несколько хорошо подогнанных друг под друга повестей. Опыты со сборниками у Виктора Олеговича случались и прежде, но только повести о хипстерах и цифровизации общества смогли вырасти в новую форму.
Последним в середине айсберга покоится роман «Непобедимое солнце», в котором Пелевин настраивает и налаживает новую маркетинговую систему. Прежде он опробовал ее в «iPhuck 10», и она сработала, теперь же включается на полную. Чтобы о твоей книге заговорили, нужно потыкать палочкой во все болезненные опухоли на теле общества. Тогда зашумят приверженцы новой этики. Потом подразнить всех, кто говорит о книгах и их читает. Тогда они обязательно в разговоре о книге это упомянут. Сплошная выгода и бесплатная реклама. Ну а сюжет о поиске себя в шумном и изменчивом предковидном мире уже не так важен.
Теперь выдыхаем и с чистой совестью выносим вердикт. Торт — или?..
Подводная часть айсберга
Поздравляем любителей Пелевина, зануд, бесстрашных исследователей и просто читателей с большим количеством свободного времени. Вы добрались до самой хорошо спрятанной части романов. Не так-то просто найти человека, который все бы их прочитал и может о них с вами побеседовать.
Логичный вопрос: зачем же вообще соваться в эту часть айсберга, если не пишешь по Пелевину диссертацию? Ответ: только по большой любви. Либо к самому Виктору Олеговичу и его творчеству — тогда можно бесконечно строить фанатские теории и хвастать, что прочитал Всего Его. Либо к мультивселенным. Потому что она у Пелевина имеется, но без всего корпуса текстов ее не отследишь.
Сиквел «Бэтман Аполло» сделал для мультивселенной больше всего. Вампир Рама не только перекочевал из «Empire V», но и через восемь лет снова появился в «Transhumanism Inc.». Сам «Бэтман…» стал первой книгой Пелевина, встреченной без особенного восторга, и наметил курс на уженетортизацию. Вампиры к выходу книги перестали быть так уж интересны, гламур устарел, хотя роман больше говорит не о баблосе, а о власти и бессмертии.
«Любовь к трем цукербринам» четко обозначила возраст автора. Теперь это не молодой и дерзкий писатель, способный шокировать каждого. Это пятидесятилетний взрослый дядя, который недоволен бездуховной молодежью: мол, сидите там со своими смартфонами, вот мы в ваше время уже в космос летали и с Чапаевым через дурку общались. Гротескные зарисовки о том, куда могут завести технологии, совершенно не пугают, потому что, в отличие от Кинга или Брэдбери, сам Пелевин технологий не боится.
Теперь это не молодой и дерзкий писатель, способный шокировать каждого. Это пятидесятилетний взрослый дядя, который недоволен бездуховной молодежью.
Читайте также
7 главных трендов современной российской литературы: от исторического романа до магического реализма
Дилогия «Орден желтого флага» и «Железная бездна» оставляет в недоумении: зачем нужно было разделять этот единый по замыслу роман на две части? Убираем в сторону вариант «чтобы продать больше книг». Возможно, это еще один фрагмент стилизации под медленное и вялое псевдоклассическое повествование. Возможно, это наглядная демонстрация дилеммы Эскобара, когда мнимая двойственность оборачивается единством. Возможно, мы никогда не узнаем истину — и это тоже ответ. Неторопливое повествование о тайных организациях и исторических параллельных реальностях интересно звучит в кратком пересказе, но в полном формате все не так бодро.
«Тайные виды на гору Фудзи» плотно сцепились с последующим сборником повестей и рассказов. Две печальные улитки главных персонажей ползут на свою Фудзи, но не знают зачем. Олигархи, деньги, бездуховность, каламбуры и первые антифеминистские выпады — впрочем, больше заявленные в описании, чем действительно сделанные. Смесь эзотерики, бессмысленности всего сущего и сиюминутность на время зашли в тупик. Как в реальности, так и в романе.
Свежий «Transhumanism Inc.» снова заставляет долго зубрить, как правильно пишется название романа. Здесь во всей красе заиграла долго оттачиваемая форма — роман в рассказах/новеллах/повестях. Фрагментарность идет тексту на пользу, построение мультивселенной тоже складывается успешно, но нельзя не признать, что роман получился проходной. Красивые картинки не слишком сладкого будущего: дерущиеся на катанах огромные аниме-тянки, люди в сознании котиков, глуховско-сорокинская Россия на телегах с очками виртуальной реальности и мозги в банках. Не в первый раз затрагивается вопрос, можно ли как-нибудь так схитрить, чтобы не помереть окончательно, а загрузить себя на флешку и резвиться на просторах кибервселенной, как Скрепка из Майкрософт Ворд.
Дочитали 18, 19, 20 романов — можно расслабиться и отдохнуть. Остались еще повести, пьесы, рассказы, эссе и стихи. Всего ничего!
