Роман взросления
Многие из нас росли вместе с книгами Виктора Пелевина — прятались под одеялом в палатке в пионерлагере, как герои «Синего фонаря». Или погружались в мир рекламы с «Generation П», или уходили в полный онлайн вместе с «iPhuck»… «Empire V» Пелевин написал в 2006 году, книга оказалась романом взросления без срока годности.
Идеальным местом для потери невинности и понимания, как на самом деле устроен мир, становятся корпорации. Пелевин, как мастер если не детектива, то романа с закрученным сюжетом, часто описывает жизнь закрытых сообществ. В «Empire V» главному герою Роме (в экранизации его играет Павел Табаков) около 20 лет, он становится частью вампирской корпорации, которая управляет кормовой базой, то есть людьми. Вампиры, кстати, здесь не такие, как мы привыкли: при укусе — в «Empire V» этот процесс деликатно называется дегустацией — вампир узнает все тайны своей жертвы и благодаря этому знанию становится эффективным управленцем.
Корпоративное обучение включено
Рома — классический герой Пелевина — не особо разбирался в мире до появления в его судьбе вампиров, а теперь ему, как герою компьютерной игры, надо быстро понять, как устроен новый мир, подготовиться к первой «дегустации», «великому грехопадению» и другим практикам нового коллектива.
Как и в любой корпорации, джуниор-Рома начинает разбираться в идеологии вампирского общества, построенного на взаимоотношениях дискурса и гламура:
Дискурс служит чем-то вроде колючей проволоки с пропущенным сквозь нее током — только не для человеческого тела, а для человеческого ума. Он отделяет территорию, на которую нельзя попасть, от территории, с которой нельзя уйти. — А что такое территория, с которой нельзя уйти? — Как что? Это и есть гламур! Открой любой глянцевый журнал и посмотри. В центре гламур, а по краям дискурс. Или наоборот — в центре дискурс, а по краям гламур. Гламур всегда окружен или дискурсом, или пустотой, и бежать человеку некуда. В пустоте ему нечего делать, а сквозь дискурс не продраться. Остается одно — топтать гламур.
Рома, как растущий духовный организм, чувствует, что ему чего-то не хватает в новой среде, он хочет узнать все и сразу и не готов ждать. Территорией взросления для юноши становится его корпорация, а главным — вопрос: зачем же я живу?
Читайте также
Смысл жизни
В каждой книге Пелевина кто-то обязательно ищет смысл жизни — власть, деньги, постоянное острое ощущение хоть какой-то реальности. Виктор Олегович начиная с «Жизни насекомых» и «Желтой стрелы» посмеивался над попытками современной цивилизации как-то описать цель жизни, а тем более ее достичь в рамках сознательной жизни.
Все вампиры у Пелевина сидят на «баблосе», который производят люди с помощью воображения и в целом интеллектуально-духовной деятельности. Только один персонаж-толстовец отказывается от символических наркотиков и торчит на старой доброй красной жидкости. Кажется, Пелевин не может написать книгу, в которой герои не употребляли бы вещества для расширения и изменения сознания. Писатель из года в год намекает на кризис рациональности: мир уже давно нельзя объяснить только с помощью логики, нужны и другие методы.
Язык всему голова
У каждого вампира есть так называемый язык — древний орган, которым хозяин жизни и поглощает «баблос». Вампир, как и мы с вами, оказывается лишь носителем великого и могучего средства коммуникации.
Пелевин, как и в предыдущих семи книгах, интересуется изменениями в языке — в языке эпохи, в языке человека и власти. В 2006-м, во времена упитанных миллениалов, писатель фиксировал выравнивание всех культурных кодов — одновременный триумф и крушение символического. С одной стороны, язык властвует над каждым из нас и в разговоре происходят главные властные практики, а с другой — слова, образование и умение соединять эпохи между собой значат хоть что-то, если только тебя понимают. Поэтому Пелевин превращает почитание прошлого, культурного наследия цивилизаций в культ настоящего — в новостную ленту, где все связали со всем:
Ваше поколение уже не знает классических культурных кодов. Илиада, Одиссея — все это забыто. Наступила эпоха цитат из телепередач и фильмов, то есть предметом цитирования становятся прежние заимствования и цитаты, которые оторваны от первоисточника и истерты до абсолютной анонимности.
Читайте также
То-что-нельзя-называть
Только ленивый не называл Пелевина новостником реальности. Каждую осень писатель выкатывал новый комментарий к прошедшему году, мало заботясь о том, что же напишут в комментариях к его книге. Часто герои Пелевина говорили читателю: на самом деле слова значат не то, что ты думаешь, смыслы меняются вместе с историческими режимами (и волей Виктора Олеговича). Прелесть слов заключалась в их смысловой бесконечности и запретах, стоп-словах и даже стоп-смыслах. В «Empire V» неприличным оказывается базовое понятие в мире вампиров:
— А что говорить вместо слова на букву «к»?
— Красная жидкость, — сказал Энлиль Маратович.
— Красная жидкость? — переспросил я.
Несколько раз я уже слышал это выражение.
— Американизм, — пояснил Энлиль Маратович. — Англосаксонские вампиры говорят «red liquid», а мы копируем. Вообще это долгая история. В девятнадцатом веке говорили «флюид». Потом это стало неприличным. Когда в моду вошло электричество, стали говорить «электролит», или просто «электро».
Затем это слово тоже стало казаться грубым, и начали говорить «препарат».
Потом, в девяностых, стали говорить «раствор».
Читать вполне обычные для 2006 года словесные игры Пелевина в 2022 году неприятно. Кажется, что автор хотел сказать слишком много о будущем, о том, что настанут времена, когда ты в разговоре с одними людьми будешь использовать одни слова, а с другими — другие, но говорить вы будете об одном и том же, а какие-то слова превратятся в звездочки и станут опаснее действий. Интересно, какой роман о настоящем напишет Виктор Олегович к осени 2022 года и как он прокомментирует то, что нельзя называть.
