«Вьюрки», Дарья Бобылева
Для жителя постсоветского пространства дача может быть не только местом с вдохновляющей природой и шашлыками в беседке на заднем дворе. Это еще и место ужаса. Деревенские байки, домовые и барабашки в каждом углу, страшный рассохшийся колодец, пауки на сеновале, мутная тина дачного пруда… Это не говоря уже об объемах прополки, кровожадных комарах и максимальной концентрации экзистенциального кошмара — туалете в дальнем конце огорода.
Дарья Бобылева бережно работает с деревенскими ужасами, вплетая их в жизнь садоводческого товарищества Вьюрки. Дачники-неудачники оказываются отрезанными от внешнего мира, и на них нападают порождения кошмаров всевозможного толка: от переработанных фольклорных деревенских бабаек до чисто авторских пугающих созданий. В романе есть стержневая история, также густо замешанная на фольклоре, но в целом можно считать это сборником страшных новелл, объединенных местом действия и сквозными персонажами. Если задумка про древнеславянское мистическое существо вам не понравится, то хотя бы один из мини-сюжетов все равно зацепит. Нет ничего страшнее странноватых пенсионеров с тяпками и самогоном на березовых бруньках.
«Сад», Марина Степнова
В романе со столь простым названием скрывается энциклопедия русской классической литературы XIX века. Если у вас нет времени перечитывать всю школьную программу, то один только «Сад» способен значительную ее часть заменить (или освежить в памяти).
«Сад» симпатичен, прежде всего, яркими и сочными образами, которые порой даже кажутся избыточными. Он собрал все классические сюжеты в один: провинциальная барынька скучает в собственной усадьбе, сад совершенно по-чеховски выступает самостоятельным действующим лицом, среди самоваров и цветущей черемухи воспитывается ребенок со строгим наставником. А дальше влюбленность, треволнения и непременные революции уже в городском антураже, который меркнет на фоне барской деревни. В усадьбе Борятинских выверена каждая ступенька и подсчитана каждая яблонька, а у каждого цветочка есть сорок синонимов для описания его аромата. За всем этим пышным изобилием скрывается амбициозная попытка деконструировать жанр, но при желании можно не обращать на нее внимания, потому что это ни в коем случае не пародия. Если неспешная и математически выверенная красота слов и картинки радует вас как читателя, то с «Садом» все сложится как нельзя лучше.
Читайте также
«Тоня Глиммердал», Мария Парр
Еще один реверанс в сторону классики, но уже детской, — история Марии Парр про хулиганку Тоню Глиммердал. Читать ее интересно не только детям, но и взрослым, особенно воспитанным на Пеппи Длинныйчулок, Эмиле из Леннеберги и прочих скандинавских сорванцах. Марии Парр удалось сохранить задор и свежесть универсальных детских историй, так что «Тоня Глиммердал» способна вызвать бурный прилив ностальгии. Не только по детским книжкам, но и по самому снежному детству с непременными санками, приключениями и изведением унылых взрослых.
Тоня Глиммердал — единственный ребенок в крошечной норвежской деревне, но это не мешает ей отрываться на полную катушку. Вместо ровесников она берет себе в товарищи по играм весь остальной окружающий мир. Впрочем, другие дети в книге тоже появляются, но путь к ним преграждает грозный Самый Большой Враг Тони. Который, конечно же, за свое занудство изрядно поплатится.
Старый добрый дух проказливой и до хохота задорной детской прозы. И если вы думаете, что между норвежским хутором и условной деревней Малые Грязюки в российской глубинке есть какая-то разница, то вы ошибаетесь.
«Ложится мгла на старые ступени», Александр Чудаков
Автобиографическое произведение Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени» получило столько премий, что и перечесть нельзя. Семья Чудакова была сослана в Северный Казахстан, в небольшое поселение — то ли деревню, то ли совсем крошечный городок, — где все приходилось добывать собственным трудом. И говоря «все», мы имеем в виду действительно все — мыло, обувь, продукты питания, любые ремесленные изделия. Дед Чудакова и его отражение в книге могут сделать своими руками буквально что угодно. В их хозяйстве любой клочок бумаги или кожи, любая деревяшка или заклепка найдут свое место. Сам главный герой, воспитанный в такой семье, остро переживает свою непохожесть на рукастых предков.
Герой едет учиться в большой город, но постоянно вспоминает про жизнь в деревне и своих родственников. Контраст действительно велик — в городе все готовое, не свое, стандартизированное и неудобное. Магазинные ботинки снашиваются через полгода, в то время как латанные штиблеты деда вполне могут перейти по наследству к внуку. И хотя в центре романа взросление и становление самого Чудакова в XX веке, по ощущениям это больше век девятнадцатый. Чудаков очень хочет сохранить бытовую память о нем, об ушедших мелочах и ремеслах, о жизни деревни, где в натуральном хозяйстве пригодится любая безделица. Так что когда в следующий раз вы надумаете ворчать на свою бабушку, что она сохраняет на антресолях какие-то черепки и тряпки, то вспомните книгу Чудакова.
Читайте также
«Год чудес», Джералдин Брукс
Подзаголовок «Года чудес» гласит, что это роман о чуме. В эпоху нескончаемых эпидемий впору испугаться, но книга больше не о самой болезни, а о человеческих взаимоотношениях в маленькой английской деревушке. Ничего, что она английская. Все деревушки во всех частях света схожи: те же огороды, те же соседи, те же пересуды. Разве что сорта яблонь в садах отличаются.
Выдуманная Джералдин Брукс деревушка имеет реальную историческую основу. Во время европейской эпидемии чумы в XVII веке одна из деревень Британии смело предложила самоизолироваться, как только в ней появились зараженные. Дескать, так мы никому не навредим, с бедой сами справимся, а вы уж там из большого мира в наше захолустье приносите товары и оставляйте их под большим камнем. В романе Брукс происходит примерно то же самое. И если в реальной деревне больше половины жителей сгинули от чумы, то и в художественном произведении не стоит надеяться на что-то иное. В изолированной деревне зачумленные жители сходят с ума каждый по-своему.
Впрочем, красоты в романе гораздо больше, чем смерти. Истории жителей причудливы и зачастую страшны, но все действие происходит среди пьянящей природы. Может быть, английская деревня с ее малоплодородными грядками и не покажется с первого взгляда такой уж яркой и очаровательной, но Брукс смогла воспеть ее скромную красоту. Коль скоро найти прекрасное можно даже в британских болотах и дождях, что уж говорить о более пышных родных вариантах?
«Псоглавцы», Алексей Иванов
К событийному ряду мистического романа «Псоглавцы» можно придраться, особенно если вы не самый большой любитель хоррор-тематики, но обаяния русской глубинки у текста никак не отнять. Алексей Иванов направляет своих героев в Керженскую тайгу, в деревни старообрядцев. Это совершенно особая природа с торфяниками и бесконечными хвойными лесопосадками. И совершенно особые люди, которые большую часть жизни паразитировали на местных тюрьмах, а с ослаблением оных скатились в беспросветную хмарь. В этом темном и необычном уголке остались еще загадочные старообрядцы, иконы святого Христофора с собачьей головой, странные местные верования и острая неприязнь к понаехавшим столичным штучкам.
Персонажи «Псоглавцев» расследуют условно детективный сюжет с такой же условной «страшной» линией, но помимо людей в персонажи выбивается еще и сам русский Север. Чуждый крупным городам, многоэтажкам и разобщенности соседей. Иванов вообще умеет давать голос не только человеку, но и месту. С «Сердцем Пармы» вышло особенно хорошо, да и тихий мрачный шепот глубинки из «Псоглавцев» пугает куда больше, чем сами чудовища с песьими мордами.
Читайте также
«Сандро из Чегема», Фазиль Искандер
Гигантский роман Искандера о пройдохе Сандро можно слушать как аудиосериал, тем более что это не просто роман, а по сути сборник разрозненных новелл, объединенных главными героями и местом действия. А место действия как нельзя более колоритное — абхазское село Чегем, где помимо русских, грузин и абхазов живут еще турки, греки, армяне, персы и куча другого народа.
Это классика XX века, но не та неторопливая и малособытийная, которую обычно изучают в школе. Чегем полон живых персонажей, невероятной природы и настоящего экшена, который в современных историях можно было бы назвать кулстори, но по традициям того времени это близко к анекдотам. «Сандро из Чегема» — роман плутовской, хулиганский, с комедией положений, как в английском классическом юморе. Вот только юмор тут не чопорный британский, со скрытой улыбкой, а горячий южный, когда хохочешь в голос и хлопаешь себя по коленкам.
Пересказывать содержание десятков новелл совершенно бессмысленно и спойлероопасно, так что просто представьте себе Остапа Бендера из Абхазии, которого окружают персонажи Исаака Бабеля и Наринэ Абгарян. А если вам все еще кажется, что это может быть недостаточно сочно, то напоминаем: именно Фазиль Искандер написал в свое время смелую повесть «О, Марат!», по которой был снят фильм «Маленький герой большого секса» с Геннадием Хазановым.
«Письмовник», Михаил Шишкин
Эпистолярный роман «Письмовник» наполнен дачно-деревенской атмосферой только наполовину, но зато насколько она узнаваемая. Главная героиня и главный герой пишут друг другу письма. Она — из медленной и тягучей полускуки дачного лета. Он — с идущей где-то далеко войны, где уже не до простых деревенских удовольствий. В письмах быт, природа, мелкие детали и думы, ну и, конечно же, чувства-чувства-чувства. В романе спрятан еще и сюжетный твист, который однозначно стоит разгадывания, но его мы вам раскрывать не станем.
Шишкин — первый из наших с вами современников, про кого мы вспомним, если захотим поставить писателя в один ряд к Набокову. Его язык незабываемо красив, изящен и до кружевной прозрачности образен, при этом лишен вычурности и красивостей ради красивостей. К «Письмовнику» можно припадать как к прохладному ручью в жару, если после куцых служебных интернет-переписок видеть калечный русский язык больше нет сил. А сюжет? Ну что сюжет… Он есть, он интересен, как и персонажи, как и их истории, но если вы прочитаете весь «Письмовник» и совершенно не обратите внимания ни на что, кроме самой прекрасной прозы, то никто не посмеет вас осудить.
Читайте также
«Сварить медведя», Микаель Ниеми
Еще одно непривычное место действия в нашей подборке — шведская деревушка Кенгис прямиком из XIX века. Полуисторический роман много рассказывает о тесных деревенских сообществах и быте того времени, но стоит признать, что нравы мелких общин не меняются в зависимости от века или географии. Все те же сплетни и осуждения, все то же главенство сильных над слабыми, все то же нежелание выносить сор из избы.
«Сварить медведя» — многофункциональный роман. Можно прочитать его как историческую зарисовку, тем более что главный герой существовал в реальности. Можно прочитать его как остросюжетный детектив. Кто-то в Кенгисе убил девушку, все думают на медведя, но хитроумный сыщик подозревает, что это хищник совсем иного рода. Можно вообще взяться за текст как за культурологический роман. В нем есть и отношения с чужаками, в том числе условными, и культурологические детали (например, изумление при виде сливочного масла), и даже религиозное развитие в скандинавских медвежьих углах. Можно и вовсе прочитать или прослушать «Сварить медведя» как все сразу и возрадоваться собственной экономической смекалке — сразу три, а то и четыре романа по цене одного.
«Школа для дураков», Саша Соколов
Формально действие романа действительно происходит в школе для детей и подростков с особенностями развития. Но на самом деле почти все события и образы рождаются в голове у главного героя, а вовсе не где-то в реальном географическом пространстве. И этой самой голове невероятно важна дачная, полудеревенская жизнь в тиши и спокойствии. Даже когда главный герой «Школы для дураков» физически не на даче, он всей душой туда стремится. Пусть его лечащий врач и рекомендует туда не ездить.
Читать постмодернистский образный роман с непривычки может быть действительно сложно, ведь его сюжеты и события очень уж условны. Получить удовольствие можно, только если настроиться на нужную волну. Вспомните и переберите свои самые личные и глубокие эмоции. Вспомните дачные или деревенские мелочи, природу, запахи. Позвольте зыбкости текста увлечь вас за собой, и тогда вам не понадобятся ни рекомендация в подборке, ни чей-либо совет, чтобы всей душой полюбить мир Саши Соколова.
Фотография: pexels.com
