В карантинном 2020-м мы тоже все либо Штольцы, не вылезающие из зум-конференций и скупающие онлайн-курсы один за одним, либо медитативные Обломовы, ставящие вопрос за вопросом, но, увы (или к счастью), не слезающие с дивана, чтобы начать их решать.
С Гончаровым нам, конечно, не поговорить, но попросить литературного критика Наталью Эйхвальд задать вопросы его героям мы все-таки можем. О чем будет разговор? Конечно, о жизни, дружбе и любви.
Андрей Иванович, вы человек с обширными связями. Только ленивый не отмечал вашу деятельность, жизнелюбие и умение расположить к себе. Но вопрос отнюдь не о материальном. Скажите, что для вас дружба?
Андрей Штольц: Дружба — вещь хорошая, когда она — любовь между молодыми мужчиной и женщиной или воспоминание о любви между стариками. Но боже сохрани, если она с одной стороны дружба, с другой — любовь.
А что для вас любовь? Любили ли вы когда-нибудь?
Илья Обломов: Ах, если б испытывать только эту теплоту любви да не испытывать ее тревог!.. Я посягал на поцелуй… а ведь это уголовное преступление в кодексе нравственности, и не первое, не маловажное!.. Странно, и в горе, и счастье в организме один и тот же процесс: тяжело, почти больно дышать, хочется плакать!
Андрей Штольц: Любовь менее взыскательна, нежели дружба, она даже часто слепа, любят не за заслуги — все так. Но для любви нужно что-то такое, иногда пустяки, чего ни определить, ни назвать нельзя…
Илья Ильич, однажды вы в сердцах сказали: «Ведь есть же этакие ослы, что женятся!» Почему вы были так категоричны? Что вы имели в виду?
Илья Обломов: Короткое, ежедневное сближение человека с человеком не обходится ни тому, ни другому даром: много надо и с той и с другой стороны жизненного опыта, логики и сердечной теплоты, чтоб, наслаждаясь только достоинствами, не колоть и не колоться взаимными недостатками. Вот в чем проблема.
Дружба — вещь хорошая, когда она — любовь между молодыми мужчиной и женщиной или воспоминание о любви между стариками.
Вы так не доверяете женщинам?
Илья Обломов: Женщинам верить нельзя: они лгут и с умыслом — языком, и без умысла — взглядом, улыбкой, румянцем, даже обмороками… Любовь — претрудная школа жизни!
Понятно. Рассчитывать увидеть вас завсегдатаем светских приемов, наверное, не приходится. За модой на салоны и балы вы, полагаю, тоже не следите? А что насчет новинок литературы? Обсуждаемые романы, памфлеты?
Илья Обломов: Некоторым ведь больше нечего и делать, как только говорить. Есть такое призвание.
Андрей Штольц: Напротив… Нехотя станешь жить, как живут около тебя…
Илья Ильич, мужчины редко позволяют себе душевные слабости. Наверняка вы тоже не исключение?
Илья Обломов: Знаете, однажды Ольга Сергеевна обронила: «Дурная черта у мужчин — стыдиться своего сердца. Это тоже самолюбие, только фальшивое. Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается». Я с ней согласен.
Есть ли поступки, о которых вам приходится жалеть?
Илья Обломов: Воспоминания — или величайшая поэзия, когда они — воспоминания о живом счастье, или — жгучая боль, когда они касаются засохших ран… один только стыд и рвание волос.
Андрей Штольц: Нормальное назначение человека — прожить четыре времени года, то есть четыре возраста, без скачков, и донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно, и что ровное и медленное горение огня лучше бурных пожаров, какая бы поэзия ни пылала в них.
Как вы считаете, вы разгадали «загадку жизни»?
Илья Обломов: Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится, а лучшего я ничего не знал, не видел, никто не указал мне его.
Андрей Штольц: Человек создан сам устраивать себя и даже менять свою природу, а он отрастил брюхо да и думает, что природа послала ему эту ношу… Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неумением жить.
