Блог
Storyport

«У нас и у американцев было две разных войны в 1941–1945, и потому наши романы совершенно разные»: интервью с Павлом Балдицыным

Поделиться в социальных сетях

В Storyport вышел подкаст «Великий американский роман» доктора филологических наук и профессора МГУ им. М. В. Ломоносова Павла Балдицына. По этому поводу мы решили поговорить с ним о феномене американской литературы, любимых авторах и отличии отечественной и зарубежной военной прозы.

Великий американский роман

«У нас и у американцев было две разных войны в 1941–1945, и потому наши романы совершенно разные»: интервью с Павлом Балдицыным

Павел Вячеславович, расскажите, почему в свое время вы увлеклись американской литературой — и «великим американским романом» в частности.

Литературу я полюбил с детства, в самых разных жанрах — и поэзию, и прозу, и драму. Вначале была детская литература, потом пришла великая русская литература — от Пушкина до Шолохова. У меня были свои любимые вещи: стихи и повести Пушкина, проза Гоголя, рассказы Чехова. Этих авторов я люблю и перечитываю до сих пор. Толстого в школе не понимал, а принял и полюбил гораздо позже.

Зарубежную литературу в школе я знал плохо. Дома были собрания сочинений Фенимора Купера и Марка Твена да двухтомник О. Генри, которого любил мой отец. Этих писателей я прочел еще в 12–14 лет. Однажды наша учительница английского дала мне два стихотворения на английском — по-моему, это были «Колокола» Эдгара По и отрывок из «Песни о себе» Уолта Уитмена. Эти стихи меня потрясли. Пришлось ехать в центр города, потому что в нашей поселковой библиотеке, где я был постоянным читателем, Эдгара По не нашлось. Прочел «Ворона» и рассказы, был потрясен надолго, если не навсегда — его магией слова, умением закрутить сюжет и завладеть читательским вниманием.

Уитмен — совершенно иной поэт, но тоже покорил меня. С американской литературой я познакомился уже в университете, где учился на факультете романо-германской филологии. Читал взахлеб романы Эрнеста Хемингуэя, Скотта Фитцджеральда, Уильяма Фолкнера, Теодора Драйзера и многих других. Их перечисление заняло бы немало места. На третьем курсе решал, какой наукой заняться, выбирал — лингвистика, политэкономия или литературоведение. Победила любовь к литературе. Написал курсовую работу об Оскаре Уайльде и хотел продолжать ее, но мой руководитель диплома предложил писать о романах Джона Чивера. Блистательный стилист и мастер рассказа меня увлек.

Однажды наша учительница английского дала мне два стихотворения на английском — по-моему, это были «Колокола» Эдгара По и отрывок из «Песни о себе» Уолта Уитмена. Эти стихи меня потрясли.

Написал о нем дипломную работу на английском языке, а потом поступил в аспирантуру по специальности «Литература США». Это стало моей профессией — я писал статьи, переводил, сделал две диссертации, преподавал зарубежную литературу в разных вузах, последние 30 с лишним лет — на факультете журналистики Московского университета имени М. В. Ломоносова.

Американская литература в XIX веке пробивала себе дорогу на мировую культурную сцену, а сегодня, в XXI веке, ее доминирование в общем-то практически бесспорно. В какой момент — в какое десятилетие? — произошел этот мощный рост ее влиятельности? С чьими именами связаны подобные перемены?

В XIX веке американских писателей считали частью английской литературы: один язык, общие традиции и т. п. Осознание своей самобытности пришло не сразу, хотя задача ее обрести и победить в состязании с европейскими писателями появилась уже в начале XIX века. Высокая оценка американской литературы пришла только во втором-третьем десятилетии ХХ века — первую Нобелевскую премию присудили Синклеру Льюису в 1930 году, хотя собирались дать ее Драйзеру еще до Первой мировой войны.

Великие романы Теодора Драйзера, Хемингуэя, Фолкнера, Томаса Вулфа, Джона Стейнбека принесли американской литературе заслуженное мировое признание. Вершинным периодом развития литературы США стали два десятилетия между двумя мировыми войнами; на мой взгляд, литература второй половины ХХ века ей уступает. Разве можно сравнить даже таких замечательных писателей, как Курт Воннегут, Уильям Стайрон, Норман Мейлер или Джон Апдайк с теми гигантами, которые творили на полвека ранее? И, конечно, они уступали и великим создателям латиноамериканского романа — Габриэлю Гарсиа Маркесу, Хулио Кортасару или Марио Варгасу Льосе.

Отдельно интересно узнать ваше мнение о феномене Владимира Набокова и его месте в американской литературе. Все мы знаем, какое место он занимает у нас, а как к нему относятся в США? Читают ли его сейчас активно, переиздают ли? Как относятся к «русскому периоду», а также к его поздним американским романам?

Владимир Набоков, бесспорно, великий писатель, хотя творчество его неравноценно: поэт и драматург он слабый, а романы у него есть великие. Он сам говорил: «Я — американский писатель, которого судьба угораздила родиться в России». На самом деле он велик и как русский писатель, автор романов «Защита Лужина» и «Дар», и как американский, ведь «Память, говори» и «Лолиту» он написал по-английски. Эти четыре книги я считаю лучшими у Набокова.

В Америке у него два сорта поклонников: массовый читатель, конечно, увлечен «Лолитой», как, собственно говоря, и в России, а элитарные ценители, филологи в США, восхищаются «Бледным огнем», который у меня, честно говоря, вызывает недоумение и скуку. Хотя «Лолиту» ценят все — и рядовые читатели, юные студенты, и искушенные, писатели и критики. Этот роман попадает в десятку лучших по опросам разных издательств. Русские романы ХХ века в США знают только специалисты.

Массовый читатель, конечно, увлечен «Лолитой», как, собственно говоря, и в России, а элитарные ценители, филологи в США, восхищаются «Бледным огнем».

Толстой, Достоевский, Чехов входят в списки университетских курсов литературы, в сокровищницу мирового наследия (у них есть такие курсы).

Я понимаю, что цикл лекций посвящен другому периоду в литературе, однако все равно спрошу. В чем отличие американской литературы о Второй мировой войне от русской? Особенно интересно об этом узнать с учетом того, что совсем скоро будет юбилей Победы.

Для наших писателей в этой войне самыми важными были подвиг и страдание народа, это была по-настоящему Отечественная, всенародная война. На нашу страну напал враг чудовищной силы и еще более чудовищной бесчеловечности. Немецкие солдаты и их прихвостни со всей Европы, в том числе и наши коллаборационисты, массово убивали детей и стариков, выжигали целые деревни, как в Белоруссии. На территорию Америки враг не проник.

Да, японцы первыми напали, разбомбив военно-морскую базу США в бухте Пёрл-Харбор на Гавайях, но вторжения не было, как не было и участия народа в той войне. Американцы воевали на чужой территории, их родная страна была в безопасности, далеко в тылу, она только окрепла экономически и разбогатела на военных заказах. Поэтому американские писатели в той войне чаще видели моменты абсурда или внутренние нравственные и психологические конфликты героев.

Возьмите, например, лучшие американские романы о Второй мировой войне: «Нагие и мертвые» Нормана Мейлера, «Поправка-22» Джозефа Хеллера, «Бойня номер пять» Курта Воннегута. Они же пишут о другом: насилие сержанта и генерала снизу и сверху, гомосексуализм, абсурд бомбежек по плану и даже за деньги и т. д. Даже «Выбор Софи» Уильяма Стайрона, где есть тема невыносимого страдания, в сущности, рассказывает не о войне, а о сломленной психике. У нас и у американцев было две разных войны в 1941–1945, и потому наши романы совершенно разные.

Честно признаюсь, современную литературу знаю гораздо хуже, чем классическую. Все, что теперь печатают, прочесть не успеваю, да и не желаю.

Следите ли вы за современной американской литературой? Кто нравится, кто — нет? В западной прессе регулярно можно услышать рассуждения о том, что тот или иной автор написал новый «великий американский роман»: например, так говорили про Франзена. Уместна ли вообще подобная терминология в отношении современных авторов?

Честно признаюсь, современную литературу знаю гораздо хуже, чем классическую. Все, что теперь печатают, прочесть не успеваю, да и не желаю. Помню завет великого американского мыслителя и писателя Ральфа Уолдо Эмерсона: «Не читайте книгу в первый год после ее появления. Подождите. Стоит ли ее читать». Франзен меня не покорил, как когда-то Мелвилл, Марк Твен, Хемингуэй или Фолкнер. Из современных американских писателей не вижу ничего равного хотя бы роману китайского писателя Мо Яня «Большая грудь, широкий зад».

Расскажите о пяти любимых романах — но не американских. Вопрос не в «значимых» книгах в данном случае, а в тех, что доставили вам наибольшее удовольствие при знакомстве.

У меня много любимых романов, их явно больше пяти или десяти. Мой любимый писатель — Антон Чехов, он романов не писал, как известно. Его мастерство необычайно, не устаю им восхищаться. То же могу сказать о Шекспире. Если бы не было ограничения жанра, то эти два автора для меня выше всех. Бесконечно люблю Пушкина — и стихи, и прозу, и драматические вещи. И Льва Толстого, которого полюбил с возрастом. Этих писателей готов перечитывать каждый год.

Если же ограничиться только пятью романами, то попробую дать два списка — отдельно русской литературы: «Война и мир» и «Анна Каренина» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского, «Тихий Дон» Шолохова, «Золотой теленок» Ильфа и Петрова, «Трудно быть богом» братьев Стругацких; и зарубежной: «Красное и черное» Стендаля, «Госпожа Бовари» Флобера, «Моби Дик» Мелвилла, «По ком звонит колокол» Хемингуэя, «Осень патриарха» Гарсиа Маркеса, «Большая грудь, широкий зад» Мо Яня (хотя уже по шесть получилось, но исправлять не буду). Если буду продолжать, вряд ли остановлюсь на первой сотне.

Добавьте нас в закладки

Чтобы не потерять статью, нажмите ctrl+D в своем браузере или cmd+D в Safari.
Добро пожаловать в мир историй от Storytel!

Вы подписались на рассылку от Storytel. Если она вам придётся не по душе, вы сможете отписаться в конце письма.

Вы уже подписаны на рассылку
Ваш адрес эелектронной почты не прошёл проверку. Свяжитесь с нами