Блог
Storyport

«У нас нет литературы»: Алиса Ганиева о Виссарионе Белинском

Поделиться в социальных сетях

11 июня 2020

Белинского в России знают все, но читают и перечитывают его немногие – конечно, не считая школьников. При этом Белинский по-прежнему остается главным критиком в истории отечественной литературы, чьи наблюдения и размышления о культуре и обществе по-прежнему на удивление актуальны. Каким человеком был Белинский и почему сегодня в России фактически отсутствует литературная критика, рассказывает писатель Алиса Ганиева.

Виссарион Белинский

«У нас нет литературы»: Алиса Ганиева о Виссарионе Белинском

Белинский — родоначальник и «наше все» русской критики, «неистовый Виссарион». Автор бессмертной скептической фразы «У вас Гоголи-то как грибы растут» (в ответ на восторженное некрасовское «Новый Гоголь явился!»). Герой знаменитого анекдота. Помните? Спрашивает петербургский извозчик у Белинского:

— Ты, барин, кем будешь?

— А я, братец, литературный критик…

— Это что ж такое?

— А вот напишет писатель книжку, а я ее ругаю.

Извозчик, чеша бороду:

— Ишь, говна какая…

Белинский, конечно, не только ругал, но и восхищался. И то, и другое — бурно, жарко, эмоционально, с надрывом и этим самым неистовством. Кстати, тот же Достоевский, чью повесть «Бедные люди» Белинский вначале недоверчиво встретил фразочкой про грибы, вскоре оказался у критика на пьедестале. И потом в дневниках Федор Михайлович вспоминал первую встречу с критиком как самую восхитительную минуту своей жизни: «Я остановился на углу его (Белинского — прим. А. Г.) дома, смотрел на небо, на светлый день, на проходивших людей и весь, всем существом своим, ощущал, что в жизни моей произошел торжественный момент, перелом навеки, что началось что-то совсем новое, но такое, чего я и не предполагал тогда даже в самых страстных мечтах моих (а я был тогда страшный мечтатель). „И неужели вправду я так велик? — стыдливо думал я про себя в каком-то робком восторге <…>. — О, я буду достойным этих похвал, и какие люди, какие люди!“».

Правда, Белинский скоро впадет в другую крайность, в Достоевском разочаруется и начнет чихвостить его напропалую. Вот такой он был живой, витальный, нескучный и настоящий, совсем не вырезанный из серой бумаги школьных учебников, как может показаться тем, кто давно его не перечитывал.

Все творчество Белинского уместилось в пятнадцать лет. В 23 года, будучи страстным гегельянцем, он выступает в приложении к «Телескопу» с первым серьезным дебютом — статьей «Литературные мечтания. Элегия в прозе», историческим обзором всей русской литературы от Кантемира до современности. Именно в этой статье молодой Белинский, современник и рецензент Пушкина, Гоголя, Тургенева, восклицает парадоксальное: «У нас нет литературы, я повторяю это с восторгом, с наслаждением, ибо в сей истине вижу залог наших будущих успехов <…> дай Бог, чтобы поскорее все разуверились в нашем литературном богатстве. Благородная нищета лучше мечтательного богатства!» В статье он призывает отвлечься от сочинительства и заняться сначала просвещением, заключая пассаж совсем уж ленинской сентенцией: «…теперь нам нужно ученье! ученье! ученье!…»

Белинский был не только критиком, но еще и политологом, философом, публицистом. Он рассуждал о славянофильстве, западничестве, реформах, расколе умов, истории и реальности, форме и содержании.

Он клял оторванный от жизни, модный тогда романтизм и призывал обращаться к действительной жизни. «Мечтания», как и большинство статей Белинского, легко отнести к разработанному еще Бестужевым (Марлинским) жанру «взгляда», то есть обзорной статьи, что видно даже по названиям. Две последние его крупные публикации (напечатанные в «Современнике») так и назывались: «Взгляд на русскую литературу 1846 года» и «Взгляд на русскую литературу 1847 года». Впрочем, иногда автор проявлял в названиях статей и самоиронию, и фантазию — вторая его публикация называлась «Ничто о ничем, или Отчет г. издателю „Телескопа“ за последнее полугодие (1835) русской литературы».

В этих текстах Белинский не просто разбирал все вышедшее за охваченный период. Он был не только критиком, но еще и политологом, философом, публицистом. Он рассуждал о славянофильстве, западничестве, реформах, расколе умов, истории и реальности, форме и содержании. Одной рукой он вычерчивал иерархию, отмечал дебютантов, выстраивал в ряды ветеранов, пробегался по всем мало-мальски значимым художественным и документальным публикациям за означенный временной период, наглядно презентовал всю пройденную эволюцию отечественной литературы, а другой — пламенно рассуждал об общественной жизни, актуальных проблемах, народе, стране, ее настоящем, прошлом и будущем.

Он успел поработать редактором «Московского наблюдателя», потом, переехав в 1839-м в Санкт-Петербург, — ведущим критического отдела «Отечественных записок», потом — постоянным автором некрасовского «Современника». Десятки статей о самых разных писателях (Марлинском, Майкове, Полежаеве, Лермонтове, Державине, Пушкине, Грибоедове и пр.), статьи о театре, литературе, политике. Он бросался из одних убеждений в другие, от кружка Станкевича, в котором варился в студенчестве, к социализму, от гегельянства к примирению с действительностью. «Ты знаешь мою натуру, — писал он Боткину в 1841 году, — она вечно в крайностях и никогда не попадает в центр идеи. Я с трудом и болью расстаюсь с старою идеею, отрицаю ее донельзя, а в новую перехожу со всем фанатизмом прозелита. Итак, я теперь в новой крайности, — это идея социализма, которая стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания. Все из нее, для нее и к ней».

Он требовал от литературы гражданского протеста, а вместе с тем оставался беспробудным идеалистом, ярым поборником западного просвещения и западных свобод. При этом не знал иностранных языков, что было для его круга весьма необычным, и был необычайно чуток ко всему самобытно русскому. И все это на фоне неусыпной борьбы с мучительной чахоткой, с постоянными поездками по санаториям и докторам, часть из которых оказывалась мошенниками и прохиндеями.

На фоне не очень радужной личной жизни, несчастного болезненного детства в семье вольнодумца и поповского сына Белынского в Чембаре Пензенской области (к столетию со дня смерти критика город переименовали в Белинский). И сложный брак, и сварливая свояченица, и страх смерти, и жажда жизни. «Умру на журнале, и в гроб велю положить под голову книжку „Отечественных записок“. Я  литератор; говорю это с болезненным и вместе радостным и горьким убеждением. Литературе расейской моя жизнь и моя кровь…» — разве можно себе представить такого же прекраснодушного, горячего, почти наивного пыла от современного критика? Да и остался ли нынче критик?

Белинский писал, что у нас есть писатели, но нет литературы. Переиначив, можно сказать, что у нас есть критики, но нет критики. Причин тому много: и то, что наша русская литература съежилась и маргинализировалась, стала в мировом контексте совсем провинциальной; и то, что общественное ее значение испарилось; и то, что само общество распалось, дифференцировавшись на ячейки, на группки, на цеха. Искусство сделалось настолько дискретным, что не только художники не знают писателей, а писатели — композиторов, но и прозаики не знают поэтов.

Почти никто никого не читает, почти ни один текст не становится событием. При всем при этом литературное пространство настолько тесно и монополизировано, что почти не остается места для сюрприза, а главное, для независимого и авторитетного мнения. Из рецензий исчезает аргумент, честный филологический анализ, уступая место голословной насмешке, издевке, нападке или такому же неубедительному восторгу или рекламе, отчего литературная иерархия выстраивается далеко не только по критериям литературного качества. А нередко по критериям конъюнктуры, коммерческой выгоды или человеческих отношений.

Но бог с ним, анализом. Куда-то подевалась кипевшая в Белинском страсть и поиск связи между текущей жизнью и литературой. Нынешний литературный обзор как будто никак не связан ни с текущей политикой, ни с новейшей научной мыслью или философией. Вспомните, для сравнения, описанные Тургеневым разговоры с больным, умирающим, но неутомимым Белинским: «Мы не решили еще вопроса о существовании бога, — сказал он мне однажды с горьким упреком, а вы хотите есть!» Ему все было важно, все было интересно. Но времена всеохватной критики, жадной до всех областей актуального знания, давно прошли. Литпроцесс разлучен с процессами социальными (хотя, конечно, исключений и отголосков хватает).

Белинский писал, что у нас есть писатели, но нет литературы. Переиначив, можно сказать, что у нас есть критики, но нет критики.

Впрочем, сравнивать критику полуторавековой давности с критикой современной — дело бесполезное. Мир поменялся. Поменялась роль литературы, выполнявшей раньше роль и философии, и политологии, а сейчас оставшейся и вовсе без определенной роли. Только Россия как будто все та же и все там же, что и при Белинском.

«Ей (России — прим. А. Г.) нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, где <…> нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей».

Эти слова из письма Белинского Гоголю звучат так, как будто написаны сегодня. И все так же непонятно, когда мы вспрянем ото сна. И все так же гложут сомнения в крепости нашей текущей словесности. И все так же неясно, кто виноват, что делать и явился ли новый Гоголь. И когда же народ не милорда глупого с базара понесет.

Добавьте нас в закладки

Чтобы не потерять статью, нажмите ctrl+D в своем браузере или cmd+D в Safari.
Добро пожаловать в мир историй от Storytel!

Вы подписались на рассылку от Storytel. Если она вам придётся не по душе, вы сможете отписаться в конце письма.

Вы уже подписаны на рассылку
Ваш адрес эелектронной почты не прошёл проверку. Свяжитесь с нами