Сегодня у вас много ролей: главный редактор, создатель YouTube-канала, светский герой, наконец, писатель. Какая из этих ролей вам ближе и интереснее?
Все ипостаси, которые вы перечислили, это, по большому счету, продюсирование. Потому что то, что я делаю в редакции, то, что я делаю на фестивалях и на своем канале, — это сбор команды. То есть я выступаю как идеолог и как продюсер проектов. И если говорить в этом смысле, то сегодня самые большие проекты для меня — это сценарии, которые я пишу, и канал на YouTube. Причем я совершенно не ожидал, что так хорошо полетят исторические выпуски. Для меня это дань уважения моему высшему образованию и моей покойной учительнице Наталье Ивановне Басовской. И мне безумно приятно все это делать.
Почему вы вообще решили заняться историческими выпусками?
Я всегда любил историю. Я часто рассказывал друзьям о разных исторических процессах и событиях. Они мне говорили, что получается классно и интересно, и советовали запустить блог об истории. Это продолжалось годами, но я так ничего и не делал. Но после того, как начал развиваться мой YouTube-канал, у меня появилась возможность предложить людям такой образовательный формат. И он должен был отличаться от саркастичного, хулиганского формата других выпусков. Тогда я сделал запись про декабристов — без мата, без всего такого. Подписчики мне потом даже говорили, что по моим роликам их дети готовятся к ЕГЭ. Мне безумно приятно, что это нашло такое практическое применение.
К историческим выпускам готовиться сложнее, чем к обычным?
Конечно. К обычным-то я вообще никак не готовлюсь — у меня есть редакторы, которые набрасывают мне лайн-ап новостей, а дальше я просто импровизирую. То есть я не пишу никаких сценариев, я просто выхожу к камере. А здесь я, во-первых, освежаю пласт информации, который у меня уже был, а во-вторых, я многое начитываю, что я мог упустить или забыть, чтобы давать на событие несколько точек зрения. Плюс это выезд на разные локации, чтобы сделать съемку интереснее.
Один из ваших последних выпусков был посвящен Екатерине Великой. Можете рассказать, что вы читали, когда готовились к нему?
Ну, во-первых, после выпуска про опричников у меня появился консультант по истории, доцент МГУ, и он мне очень помогает. Что касается конкретного выпуска про Екатерину, то я перечитывал «Памятные записки А. В. Храповицкого», переписку Екатерины с респондентами за рубежом и ее дневники. Еще перечитывал Ключевского, который очень точно описал эту эпоху, хотя она и отстояла от него на лет сто по времени.
Подписчики мне потом даже говорили, что по моим роликам их дети готовятся к ЕГЭ. Мне безумно приятно, что это нашло такое практическое применение.
Читайте также
Писатель, революционер и основатель «Колокола» — Telegram-канала XIX века: кем был Александр Герцен?
Давайте поговорим о вашей работе главным редактором. По большому счету у Esquire сегодня нет конкурентов. Это скорее хорошо или плохо?
Черт его знает. Наверное, не очень хорошо. Когда я пришел в журнал, ситуация в нем была сложная — и финансовая, и вообще любая. Поэтому мне пришлось его перезапускать. Тогда мы конкурировали с GQ, например, а уже через полтора года все изменилось. В конце 2019-го я сказал своей команде, что наступает самый сложный период, потому что мы начинаем конкурировать сами с собой. Ведь когда у тебя хорошие конкуренты, это подстегивает. А когда твои конкуренты пишут про трусы и носки, то в чем здесь конкуренция?
Меня телевидение в свое время научило одной вещи. На телевидении нулевых же считалось, что зритель — человек непритязательный. Он не любит умничать, он любит что попроще. И это одно из главных заблуждений, которое «ящик» и сгубило отчасти. Мы в Esquire не боялись экспериментировать. Ну как можно представить себе глянцевый журнал, в котором выходит огромная статья про «Фракцию Красной Армии» — террористическую организацию Западной Германии 1970-х годов? Или подборку материалов о культуре 1990-х? Мы стали делать такие культурологические вещи потому, что понимаем: нас покупают не для того, чтобы узнать о новых модных коллекциях или о том, какие сериалы посмотреть. Просто люди хотят образовываться.
Как появилась идея делать литературные номера?
Идея с литературными номерами появилась не у меня — до моего прихода в Esquire их уже делали. Но я считал важным продолжить их выпускать, потому что это часть ДНК журнала. В международном Esquire печаталось множество известных писателей. И первое, что я сделал, когда пришел на должность главного редактора, — это купил права на не изданный в России роман Трумена Капоте.
Интересно, кстати, пользуются ли эти номера таким же успехом, как остальные, или они расходятся хуже?
В прошлом году лучшим номером по продажам стал как раз литературный номер, для которого художница Мария Яновская нарисовала замечательную обложку. Я всегда говорю: ребят, надо уметь все правильно упаковывать. Конечно, если скучно написать: «литературный номер для умных — глупым не читать», то никто его не купит. Люди хотят, чтобы их привлекали, чтобы продукты с полок кричали: «Купи меня!» Мы для этого все делаем. Здесь такая же история, как с моим каналом, — как только что-то набирает популярность, мы начинаем подсовывать туда какие-то интересные вещи: почитайте, вам это может понравиться, вы это потом сможете с кем-то обсудить.
Возвращаясь к теме конкуренции: с собой конкурировать ужасно, но вот мы придумали два номера, которые, я считаю, станут культовыми. Это номер с Сергеем Бодровым на обложке — его мы впервые в истории российского Esquire допечатывали — и номер с Виктором Цоем. Мы очень серьезно готовили эти номера: мы доставали героев, которые не дают интервью, которые, на первый взгляд, даже не связаны с темой. Например, сегодня меня спросили, когда я вывесил лайн-ап героев номера, что Иосиф Пригожин может рассказать о Викторе Цое? Месяц назад я бы тоже не ответил на этот вопрос, но оказалось, что связь есть.
Когда у тебя хорошие конкуренты, это подстегивает. А когда твои конкуренты пишут про трусы и носки, то в чем здесь конкуренция?
Читайте также
Борис Зосимов, создатель российского MTV, у которого я брал интервью, спросил меня: «Ну хорошо, а машину-то, на которой Цой разбился, кто ему подогнал?» Я понятия не имел. А оказалось, что ее подогнал Иосиф Пригожин, с которым они очень дружили и вместе покупали ее на рынке. Я звоню Иосифу, он дает мне интервью и сам же спрашивает: «А ты знаешь, откуда вообще взялся Юрий Айзеншпис? Поговори с Евгением Додолевым, он тебе расскажет». Звоню Додолеву, он рассказывает, что однажды стоял с Константином Эрнстом на сборном концерте, где выступали все, от «Комбинации» до «Кино», и тут к ним подошел Айзеншпис, который только освободился из тюрьмы. Он сказал, что занимается продюсированием и сейчас у него главное открытие — Михаил Муромов, тот самый автор песни «Яблоки на снегу». На что Эрнст ему ответил, что это «Кино» будут делать будущее, а не Муромов, и в этот момент группа как раз вышла на сцену.
Таким образом я стараюсь раскручивать каждый номер — чтобы в нем был сюжет, была история. Пока у нас это получается. Я вообще хочу, чтобы наш журнал перешел в статус грампластинок. Чтобы люди покупали их, читали и хранили у себя дома на полках. А показатель успеха сегодня достаточно простой. Можно зайти в социальные сети и увидеть, сколько людей делают репосты наших обложек, сколько людей выкладывают их у себя на страницах. Обложки GQ не выкладывают — а обложки Esquire выкладывают. Не потому, что обложки GQ плохие, просто, видимо, они не являются объектом культа.
Расскажите, как готовился новый номер с Виктором Цоем? Почему вы выбрали именно его?
Прошло тридцать лет со дня его смерти — это большая дата. Цой — последний большой русский герой. Больше таких не было. Это человек, который повлиял на музыку, который был символом перестройки, символом нового времени. И он до сих пор хорошо слушается. А главное, спустя годы мы видим, что образ Цоя, как хорошее вино, выдерживается. К нему не налипло никакой пошлятины.
Я знаю, что вы из тех людей, кто как раз много книг не только читает, но и слушает. Так вот: в чем процесс слушания книги отличается от чтения?
Здесь все очень просто. Знаете, когда-то я говорил, что люблю читать с бумаги. Но времени читать стало катастрофически не хватать. Поэтому я стал слушать книги, ведь слушать их можно везде — на беговой дорожке, в машине, в самолете. И такие «пропасти» заполняются собеседником у тебя в ушах. Вот и все. Потому что для чтения нужно сесть, сосредоточиться… Возможно, что-то в этой замене теряется, но, выбирая между тем, что я бы совсем лишился книг, и их слушанием, — я выбираю второе. Просто бумага как средство доставки информации уже не удовлетворяет современного читателя. Поэтому к нему надо приходить через аудио.
Кстати, а вы слушали свои книги в аудиоформате?
Конечно, я знаю Марка Подлесного очень хорошо. У него отличный голос, и видно, что ему нравится то, что он делает.
Бумага как средство доставки информации уже не удовлетворяет современного читателя. Поэтому к нему надо приходить через аудио.
Читайте также
Наконец, все же должен задать этот вопрос: ждать ли от вас новых книг?
Слушайте, это ужасно, но единственный большой текст, который я написал за десять лет, — это рассказ, опубликованный в новом Esquire. У меня нет времени писать — я, слава богу, довольно востребованный на телевидении сценарист. Я недавно закончил два больших проекта. Я не успеваю сосредоточиться. Для того чтобы писать, надо все закончить, сесть и писать. Потому что «Духless» и «The Тёлки» писались на едином порыве. А все последующие книги требовали времени — полтора года и больше.
Но желание написать книгу все-таки есть?
Долгое время мне не было что сказать. Это же всегда не просто описание событий, но и некоторое право на голос. На высказывание. И у меня этого не было. Да, честно сказать, я и сейчас не очень понимаю, что писать. Блогосфера съела очень многое — ты пишешь и там уже доносишь свою точку зрения. То есть я бы хотел вернуться к книгам, но… фиг его знает, правда.
Как вы считаете, герои ваших книг — например, того же «Духless» — по-прежнему актуальны?
Думаю, да. Мало что изменилось с тех пор. Конечно, изменились стандарты потребления, но вообще русский человек поменялся несильно. Хотя, безусловно, «Духless» — это такой Гиляровский, «Москва и москвичи». По книге можно будет понять, что вообще происходило в тот момент в городе. И роман выдержал испытание временем. Тиражи большие — это одно, но здесь еще и с разницей в шесть и восемь лет вышли экранизации по книгам, и оба фильма стали хитами. Сейчас вот хотим экранизировать «The Тёлки». Работа еще не началась, но, думаю, экранизация случится обязательно.
