Исследователь моды Тим Ильясов рассказывает об удивительной Лиле Брик.
«Лиля, Ося, я и собака Щеник»
О Лиле Брик заговорили, когда в 1914 году посреди военного Петрограда она вместе с первым мужем — литератором Осипом Бриком — открыла в своей квартире салон для творческой интеллигенции. Там собирались поэты, писатели, художники, там ей посвящали поэмы, предлагали главные роли в кино, писали ее портреты. Однажды туда зашел Маяковский.
Сожительство Лили Брик с двумя мужчинами сразу — общеизвестный факт, с советских времен не упоминаемый в учебниках литературы. Кажется, что-то постыдное в этом видели все, кроме самих участников и их близкого окружения. Брик по этому поводу писала: «Только в 1918 году я могла с уверенностью сказать О. М. [Осипу Максимовичу] о нашей любви… Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями». Маяковский об их совместной жизни в двух предложениях написал в поэме «Хорошо!»: «Двенадцать квадратных аршин жилья. / Четверо в помещении — Лиля, Ося, я и собака Щеник».
Сожительство Лили Брик с двумя мужчинами сразу — общеизвестный факт, с советских времен не упоминаемый в учебниках литературы. Кажется, что-то постыдное в этом видели все, кроме самих участников и их близкого окружения.
Читайте также
«Купи голубые бусы, если их еще носят»
Благодаря сестре Эльзе Триоле даже в самые сложные годы Лиля выглядела роскошно. Граница между капиталистическим Западом и Советским Союзом была почти непреодолима для всех, но такие иконы стиля, как Брик, границ не ведают: сестры-модницы поддерживали непрерывную связь между Парижем и Москвой, постоянно обмениваясь посылками. В Москву летели чулки, косметика, духи, наряды от главных французских кутюрье и свежие новости моды. Помогал Лиле и Маяковский: «Купи голубые бусы, если их еще носят», — писала она любовнику, бывшему в Париже. Впрочем, и без этих посылок она выглядела бы прекрасно, ведь главное в ее стиле — фантазия, которая никогда не подводила.
В 1921 году, после Гражданской войны, когда в магазинах не было тканей и модной одежды, она сама придумывала себе костюмы. Однажды сшила платье из узбекской набивной ткани, украсив его пуговицами из ракушек, а пальто сделала из портьеры с бахромой — и выглядела во всем этом очень стильно. Соседка Брик по квартире в Водопьяном переулке, Мэри Талова, вспоминала: «Лили Юрьевну я запомнила такой, какой ее видела в первый раз. Рыжая шевелюра, рыжее платье, на руках рыжий котенок. Что ни день, она меняла наряды. Подол ее платья никогда не был горизонтальным, а либо с фестонами, либо один бок нарочно длиннее другого, либо юбка с хвостом».
Муза русского авангарда
Как-то, находясь на даче, гуляя по Пушкино, она встретила знаменитую модистку Надежду Ламанову. Увидев на Лиле необычное платье из ситцевых платков, Надежда Петровна пришла в восторг. Лиля Юрьевна привела ее к себе на дачу, сняла платье и подарила ей, а вместе с платьем и свою идею. Кстати, именно Лиля Юрьевна познакомила Париж с работами Ламановой двадцатых годов. Это было в 1924 году, когда вместе со своей сестрой Эльзой Триоле Лиля Брик на двух вечерах газеты Ce Soir демонстрировала платья Ламановой с вышивками в русском стиле и вологодским кружевом. Эти наряды так впечатлили гостей, что о них даже писали в прессе. Уже через год работы Ламановой и Прибыльской в народном стиле получат гран-при на Всемирной выставке в Париже. Есть ли в этой победе вклад Лили Брик? Отчасти.
Кстати, туалеты от Ламановой Лиля Брик носила не только в Париже — в Москве она даже демонстрировала их в качестве модели в «Ателье мод». Показы, впрочем, устраивались и на выезде. Лучшие танцы были в ресторане «Эрмитаж». Туда направляли манекенщиц демонстрировать одежду и танцевать. Лиля Брик хорошо танцевала и принимала участие в этих показах вместе с моделями.
Внешность и стиль Лили подтверждали ее негласное звание «музы русского авангарда». Романтичным узорам в цветочек Брик предпочитала геометрию. В платке с конструктивистским принтом Любови Поповой и в костюме из джерси она позировала для, пожалуй, самого знаменитого своего изображения — плаката Родченко и Маяковского, рекламировавшего Лениздат. Кстати, на Всемирной выставке 1925 года в Париже этот плакат тоже побывал.
Внешность и стиль Лили подтверждали ее негласное звание «музы русского авангарда». Романтичным узорам в цветочек Брик предпочитала геометрию.
Читайте также
Она была эпатажна во всем и, между прочим, стала первой женщиной в Советском Союзе, начавшей носить брюки. Она могла завязать галстук и сделать косой пробор на короткой стрижке, когда работала на киностудии над фильмом. Не боялась металлического блеска и время от времени носила такие экстравагантные наряды.
Еще она мечтала об автомобиле и упрашивала Маяковского раздобыть его. У кинорежиссера Льва Кулешова был «Форд», и Лиле Юрьевне очень нравилось рассекать в нем по городу, распугивая извозчиков и лошадей. Маяковский сдался и на большой французский гонорар от работы с режиссером Рене Клером купил для Лили «Рено». Она увлеклась автомобилем не на шутку и, разумеется, сшила для езды специальный наряд.
Государство Лили Брик
До последних дней Брик сохраняла верность стилю. Роскошные и эпатажные наряды, французские духи, неизменный макияж с нарисованными бровями. Она позволяла себе то, что не мог себе позволить никто в Советском Союзе. Впрочем, она жила в какой-то другой стране. Советского Союза для нее не существовало, она жила в государстве Лили Брик.
В восемьдесят четыре года она познакомилась с Ивом Сен-Лораном. Они быстро стали друзьями, именно с ее легкой руки он назвал своего мопса Мужиком. Ив вместе с Пьером Берже нередко посещали Советский Союз. Кутюрье восхищался русской культурой, но внешний вид советских женщин наводил на него тоску. «Унылое зрелище, — сказал Ив Сен-Лоран директору своего модного дома Пьеру Берже, ожидая пересадки в аэропорту Шереметьево, — никогда не видел такого количества толстых женщин в черном. Не на ком глаз остановить. Вот разве что на той элегантной даме в зеленой норковой шубке. Видимо, от Диора?» Шуба действительно была от Диора, а «той элегантной дамой» была Лиля Брик.
Она добровольно ушла из жизни в 1978 году, прикованная к постели после перелома шейки бедра. Ей было 86 лет. В день кремации на ней было домотканное украинское платье, подаренное Сергеем Параджановым, золотые сандалии и духи Opium от Ива Сен-Лорана.
