Блог
Storyport

Воплощение мифов: как Гала сотворила Сальвадора Дали — и себя

Поделиться в социальных сетях

26 августа 2021

«Гала постоянно заставляла Дали работать. Она отвозила его на середину залива и оставляла там без весел — ее забирали на другой лодке. Она возвращалась за своим мастером вечером. От такого диктата Дали был в восторге и трудился как заведенный, создавая свои лучшие картины»: поэт и писатель Дмитрий Макаров рассказывает о Гале Дали — музе и одновременно творце одного из главных художников XX века.

Воплощение мифов: как Гала сотворила Сальвадора Дали — и себя — блог Storyport

Гала, созерцающая гиперкубическое тело

Gala — это радость, это праздник, это торжество. Там, где она царит, там ее указом отменены печаль, болезнь, старение и смерть. По крайней мере, они сокрыты от посторонних глаз. Например, за неприступными стенами средневекового замка.

Сальвадор Дали купил замок баронов Пуболь в начале 1970-х, отреставрировал, расписал, украсил дом и сад своими работами и подарил жене. Та щедрый подарок приняла, поставив, однако, условие: художник мог появляться там только с ее письменного (да-да! письменного!) разрешения. Мазохист Дали пришел от такого жеста в восторг:

«Гала превратилась в неприступную крепость, какой и была всегда. Тесная близость и особенно фамильярность способны угасить любую страсть. Сдержанность чувств и расстояние, как показывает невротический ритуал рыцарской любви, страсть усиливают».

Но причина, скорее всего, была иной. В последние годы жизни Гала почти не показывалась на публике и отказывалась фотографироваться. Думаю, она остро чувствовала свое угасание. Ей оставался последний художественный жест — подготовиться к тому, чтобы перейти из одного жанра искусства в другой. Из театра переместиться в музей. Из газетных сплетен — в литературу. Из жизни — в миф.

«Смех охватывал ее как стихия»

Впрочем, в ее случае отличить одно от другого всегда было затруднительно. Она родилась в России. Но где именно — в Казани или в Москве — точно не установлено. Непросто обстоят дела и с годом рождения. Сама она указывала 1894-й, но злые языки утверждали, что она сбросила себе пару лет. Ее мать Антонина Деулина происходила из семьи томских купцов, владельцев золотых рудников. Совсем девочкой она вышла замуж за земского чиновника Ивана Дьяконова и взяла его фамилию, но брак оказался неудачным. В 1888 году она бросила мужа и уехала в Москву, где тремя годами позже встретила свою любовь — Дмитрия Гомберга, которому по учебе, работе и, возможно, подпольной революционной деятельности приходилось подолгу жить в Казани. Последние изыскания оставляют все меньше сомнений в том, что все дети Антонины — это дети Гомберга. Брак, однако, был гражданским, поэтому дети отчество получали по фактическому отцу, а фамилию по матери (то есть по ее законному мужу). Это и объясняет сложносочиненное настоящее имя Галы — Елена Дмитриевна Дьяконова. Мать звала девочку Галей, Галочкой (так она, видимо, и хотела бы ее назвать) — это стало ее домашним именем.

Семья была образованная и достаточно обеспеченная. Елена, любимица отца, училась в одной гимназии с дочерями знаменитого профессора Ивана Цветаева — Мариной и Анастасией. Они были ее подругами и, видимо, заразили любовью к загранице — Италии, Франции, Швейцарии, где еще девочками подолгу жили в связи с болезнью их матери — туберкулезом. Упоминание Гали Дьяконовой мы найдем в творчестве обеих сестер. Марина посвятила ей стихотворение:

Мама стала на колени

Перед ним в траве.

Солнце пляшет на прическе,

На голубенькой матроске,

На кудрявой голове.

Только там, за домом, тени…

Анастасия (Ася) оставила в воспоминаниях редкое свидетельство о юной Гале: «Чувство юмора в [ней] было необычайным, смех охватывал ее как стихия».

Елена, любимица отца, училась в одной гимназии с дочерями знаменитого профессора Ивана Цветаева — Мариной и Анастасией. Они были ее подругами и, видимо, заразили любовью к загранице.

В Европе она оказалась в 1912 году все из-за того же туберкулеза — распространенной болезни, от которой лекарства тогда не существовало. Но можно было рассчитывать на улучшение или даже выздоровление после длительного пребывания в санатории с подходящим климатом. Много таких санаториев открылось в гористой Швейцарии. В один из них, Клавадель, и была направлена Елена Дмитриевна (Галя), как только у нее были замечены симптомы грозной болезни. Чтобы сразу закончить про связи с Россией, добавлю, что после 1916 года Гала еще раз приедет на родину. В 1927-м она посетит отца и мать, живших уже раздельно (в Москве и Ленинграде), оставив отцу на память фотографию, которая сохранится до наших дней. На ней — широко улыбающаяся обаятельная модница, настоящая парижанка.

«Нас ждет слава, и жизнь наша будет чудесной»

В том швейцарском санатории она познакомилась с сыном парижского предпринимателя Эженом Полем Гренделем. Она увидела юношу в обеденном зале и послала ему с официантом свой рисунок: она набросала фиолетовым карандашом его профиль, приписав «Портрет молодого человека, поэта семнадцати лет», и добавила придуманное ей словечко «триангулизм» (что-то вроде треугольничания). А в следующей записке она определила их будущие отношения, безапелляционно заявив: «Сегодня вы едите со мной».

Это была ее первая попытка создать творца. И одновременно создать, найти, определить себя. Юного поэта дома баловали, с ним сюсюкали, звали как комнатную собачку — Малыш Жежен. Она выбрала из его имен среднее — Поль. Она настояла на том, что он не должен заниматься буржуазным бизнесом родителей, а должен писать стихи, стать мужчиной, художником и зваться Полем Элюаром. Сама она от имени «Елена» отказалась вовсе, а Галя была переделана поэтом на французский лад — Галá. Много позже он посвятит ей стихотворение, которое начинается так:

«Почему не могу я, как прежде, во времена моей молодости, объявить, что я ученик твой, почему не могу я, как прежде, согласиться с тобою, что нож и предмет, рассекаемый им, между собою согласны. Фортепьяно и тишина, горизонт и равнина».

(перевод Мориса Ваксмахера)

Его родители были в шоке. От выбора призвания — не меньше, чем от выбора жены. Мать Поля называла Галу «эта русская». Что ж, русская сумела разбудить воображение творца. Когда они поправились (а они поправились), началась большая война. И их переписка этого времени полна пылких признаний в любви и прекрасных стихов. Она обещала ему: «Нас ждет слава, и жизнь наша будет чудесной». В 1917 году они поженились, у них родилась дочь Сесиль. Родители Поля подарили им дом в надежде, что теперь-то все в молодой семье будет как у людей. Но это, конечно, было не про них. В семье Элюара ее прозвали «принцесса на горошине», так как она не желала погружаться в быт, а занималась только своим туалетом и бесконечно читала. Ее упрекали, что она плохая мать. На это десятилетия спустя Гала ответила так:

«[Моя мама] перепоручила домашнее хозяйство прислуге, а детей няням… От нее я впитала уверенность, что дети — это обуза… Я не могла делить материнскую любовь между своими мужьями-мальчиками и дочерью. Я всегда принадлежала кому-то одному».

В семье Элюара ее прозвали «принцесса на горошине», так как она не желала погружаться в быт, а занималась только своим туалетом и бесконечно читала. Ее упрекали, что она плохая мать.

Уже в это время она очень четко сформулировала свою роль в жизни художника. Вот ее слова из письма мужу:

«Я люблю только тебя. У меня нет никаких способностей, ни ума, ни воли, — ничего, ничего, ничего, кроме любви. Это ужасно. Вот почему, если я потеряю тебя, я потеряю и саму себя тоже, я уже не буду больше Галой…»

Гала хотела быть соучастницей творческого процесса того, кого она любила. Поэтому она обожала смотреть, как писал Элюар. Она была, конечно, первым читателем его стихов. Можно предположить и то, что он с ней советовался.

Послевоенные двадцатые были особенным временем в европейском искусстве. Период дадаизма сменился увлечением сюрреализмом. Творцы легко смешивали жанры — они рисовали, писали стихи, делали коллажи, устраивали перфомансы, создавали либретто спектаклей. Их творческая жизнь была неотделима от социальной. Элюар подружился с Бретоном и Арагоном, которые сразу невзлюбили Галу. Она же, желавшая быть принятой вместе с ним в его интересный круг, была этим уязвлена и заявила, что они просто в нее влюблены. Так или иначе, она не хотела сидеть дома, и эти мужчины, кричавшие на своих пьяных сборищах о свободной любви (но только для себя, конечно), были ей не указ.

В 1921 году они с мужем познакомились в Кельне с немецким художником Максом Эрнстом. Завязался любовный треугольник, который никто и не думал скрывать от других. Эрнст, вдохновленный этими новыми отношениями, вышел на новый художественный уровень. Гала и Поль предложили ему переехать в их дом (тот самый, купленный родителями Поля). Он приехал с женой, но, как известно, треугольник — более жесткая фигура, чем квадрат, так что вскоре их вновь осталось только трое. Элюар в это время открыто заявлял: «Я люблю Макса больше, чем его любит Гала».

Этот «менаж а труа», длившийся почти десятилетие, сам по себе мог стать великой историей любви, тем более что Элюар до конца своих дней (а он умер в 1952 году) писал Гале страстные письма и разбирался со своим чувством в стихах. Он пытался однажды вырваться из этого «триангулизма» — взял в кассе отцовской фирмы 17 000 франков и исчез. Боялись, что он покончил с собой, но нет — вскоре Поль объявился вновь. Может быть, так бы все и продолжалось, если бы в 1929 году Гала и Элюар не познакомились с молодым каталонским художником Сальвадором Дали.

Дали со спины, пишущий Гала со спины

«Тело Галы сделано из божественной плоти цвета золотистого муската»

Они посетили его в Кадакесе, где у Дали была мастерская. То был, с одной стороны, необычайно робкий, застенчивый юноша на 11 лет младше Галы и, видимо, еще девственник (по крайней мере, с женщинами), а с другой — эпатажник, устраивавший эксцентричные выходки, истерично смеявшийся и буквально фонтанировавший безумными идеями. Многим они казались оскорбительными. Дали был практически самоучкой, но с детства почитался дома чуть ли не божеством. Как и мужа Галы, его ужасно баловали, но в отличие от Элюара он с детства имел возможность заниматься своим искусством. В это время у Сальвадора был свой треугольник. Он дружил и находился в постоянном творческом общении с Луисом Бунюэлем и Федерико Гарсией Лоркой. Лорка, видимо, был в Дали влюблен. Бунюэль и Дали только что закончили работу над своим сюрреалистическим шедевром — фильмом «Андалузский пес», шокировавшим зрителя разрезанным в кадре глазом и неподдающимся пониманию сюжетом. Бунюэль хотел продолжать, приехал в Кадакес и вдруг увидел, что его друг влюбился. В голове у Сальвадора была одна Гала, и Бунюэль в бешенстве уехал, «желая задушить эту женщину».

Никакого энтузиазма роман сына не вызвал и у отца Дали — нотариуса из Фигераса. Русская, замужняя, сильно старше — неподходящий вариант! Тут еще вскрылось, что художник на одной из картин написал, желая, видимо, эпатировать публику: «Я плюю на портрет своей матери». Это привело к страшному скандалу, ссоре с отцом и лишению содержания. После довольно зажиточной жизни с Элюаром в отдельном доме или пятикомнатной парижской квартире Гала оказалась с новым возлюбленным в рыбацкой хижине в Порт-Льигате. Это было все, что смог купить Сальвадор. Что ж, здесь дар Галы создавать творцов, создавая себя, раскрылся в полной мере. Через полвека вся деревня Порт-Льигат будет принадлежать Гале и Дали, рыбацкие дома будут соединены причудливой архитектурой в одно поместье.

Гала взяла дело в свои руки. Она стала искать заказчиков и превратилась в агента своего мужа. Сражаясь с его комплексами и приступами неуверенности в себе, Гала оказалась бесподобной и в роли психотерапевта. Как писал Дали:

«Она стала рассматривать меня как гения. Полусумасшедшего, но обладающего большой духовной силой. И чего-то ждала — воплощения собственных мифов…»

После довольно зажиточной жизни с Элюаром в отдельном доме или пятикомнатной парижской квартире Гала оказалась с новым возлюбленным в рыбацкой хижине в Порт-Льигате. Это было все, что смог купить Сальвадор.

Гала постоянно заставляла Дали работать. Она отвозила его на середину залива и оставляла там без весел — ее забирали на другой лодке. Она возвращалась за своим мастером вечером. От такого диктата Дали был в восторге и трудился как заведенный, создавая свои лучшие картины. В 1932 году в Париже прошла его выставка, где он представил «Постоянство памяти» с мягкими, оплывающими, как теплый камамбер, часами.

Потом была ссора с сюрреалистами, которые все больше левели. Дали же в шутку заявил, что ему нравится Гитлер. И был скандал, и был товарищеский суд художников над собратом. Разрыв Дали с ненавидевшим «Галу-чуму» сообществом был ей только на руку. В 1934 году они поженились (а повенчались лишь в 1958, после смерти Элюара). К этому времени их дела пошли на лад, Гала же вошла в самую свою прекрасную пору. Как говорил Дали: «Тело Галы сделано из божественной плоти цвета золотистого муската». Это тело он беспрестанно писал на своих полотнах. Она же подчеркивала свою красоту роскошными украшениями и стала одеваться в бутике новой подруги — мадемуазель Шанель.

«Я понятия не имею, беден я или богат. Всем распоряжается жена»

Фантастический успех принесли им обоим годы в США (они провели там около десяти лет и всю Вторую мировую). В 1939 году для Всемирной выставки в Нью-Йорке Дали построил причудливый павильон «Сон Венеры», который резко контрастировал с «триумфом функциональной архитектуры и дизайна», как называли эту выставку критики. Дали пошел против тренда, представив павильон без единой прямой линии, весь состоящий из обрывков снов и воспоминаний. Он был похож на здание Гауди, которое тысячу лет провело на дне моря возле кораллового рифа. Вход в павильон был оформлен как раздвинутые женские ноги, а внутри можно было увидеть как копии шедевров Ренессанса, так и работы самого Дали, включая инсталляции с полуобнаженными натурщицами. На сохранившихся снимках видно, что Гала активно участвовала в создании павильона — была кем-то вроде креативного продюсера.

Знавшая в это время супругов писательница Анаис Нин описывала Галу эгоистичной, неделикатной женщиной, которая, однако же, служила Дали. И Дали был вовсе не безумен, а, напротив, умен — он просто понял, что нужно эпатировать, раз на это есть спрос.

Знавшая в это время супругов писательница Анаис Нин описывала Галу эгоистичной, неделикатной женщиной, которая, однако же, служила Дали. И Дали был вовсе не безумен, а, напротив, умен — он просто понял, что нужно эпатировать, раз на это есть спрос. Но были о Гале и другие мнения: «Вопреки отзывам, которые можно услышать от самых разных людей, Гала вовсе не была закрытым и неискренним человеком, она была русской, одновременно суровой и обаятельной, с непредсказуемыми перепадами настроения», — так писал близко знавший Галу уже в послевоенное время журналист Робер Дешарн.

После той выставки Дали стал еще скандальнее и еще востребованнее. Он не успевал выполнять все заказы, которые ему находила жена. Не только на картины. Это была реклама обуви, украшений, мебели, обложки модных журналов. Он порой просто подписывал листы, на которых потом печатали копии его работ. В год семья зарабатывала около пяти миллионов долларов, что было огромной суммой. Особенно злился художник Бретон, придумавший анаграмму AVIDA DOLLARS — SALVADOR DALI (жадный до долларов). Но сам Дали всегда повторял: «Я понятия не имею, беден я или богат. Всем распоряжается жена».

«Гала Сальвадор Дали»

Это и в самом деле было так. В лице Дали Гала нашла для себя идеальный материал. Она любила, творила, она была сказочно богата, и весь мир лежал у ее ног. Продолжался и «триангулизм». Ее любовники становились все моложе, она осыпала их подарками, продюсировала их карьеры. Среди этих юношей был, например, исполнитель главной роли в мюзикле «Иисус Христос — суперзвезда» Джефф Фенхольт. Дали, очевидно, всему этому не препятствовал. После того как он купил жене замок Пуболь, они стали видеться существенно реже. У него были свои протеже (вроде певицы Аманды Лир), у нее — свои. Встречались в доме-франкенштейне, в который превратилась деревня Порт-Льигат. Кстати, в этом доме, представьте себе, была только одна спальня. И приехавшие в гости миллиардеры и знаменитости должны были после бурных застолий возвращаться на свои яхты.

К середине 1970-х работа Галы по сотворению Дали была окончена. Супруги устали друг от друга. И еще они сильно постарели. У него начал развиваться паркинсонизм, у нее — деменция. Они все реже виделись, а когда виделись, то ссорились и даже дрались. Она одну за другой делала подтяжки лица, прибегала к самым изощренным процедурам, но время было безжалостно. В последний год жизни (ей было 87 или же 89, если слухи про возраст верны) она вовсе не покидала Пуболь, а, сломав шейку бедра, перестала вставать. Дали подготовил в часовне замка две могилы, в одной из которых Гала и упокоилась.

К середине 1970-х работа Галы по сотворению Дали была окончена. Супруги устали друг от друга. И еще они сильно постарели. У него начал развиваться паркинсонизм, у нее — деменция.

Его самого ждали впереди непростые годы. Лишившись музы, художник буквально обезумел и надолго перестал творить. Он поселился в замке Пуболь и чуть не погиб там в пожаре, после чего переместился в свой музей-театр в Фигерасе, где попытался собрать в подлинниках или специально созданных авторских копиях все основные произведения своей карьеры. Там повсюду Гала — ее лицо смотрит с портретов, ее имя читается в сложной символике музея-театра, а многие работы Дали подписаны так: «Гала Сальвадор Дали». Она тут буквально растворена в воздухе, что неудивительно. Ведь она — творец творца.

Забавно, что Дали в итоге завещал похоронить себя в Фигерасе среди своих работ, а место, приготовленное рядом с могилой Галы, осталось пустым. Я долго думал: почему так вышло? Но сейчас мне это совершенно очевидно. Там, в Пуболе, лежат останки Галы, там она навсегда мертва. А в Фигерасе, где всюду видны плоды ее деятельности, ее кипучей энергии, ее любви к художнику Сальвадору Дали, где воплощен в живописи, скульптуре и инсталляциях ее миф, она молода и прекрасна. Она жива.

И будет жить еще целую вечность.

Добавьте нас в закладки

Чтобы не потерять статью, нажмите ctrl+D в своем браузере или cmd+D в Safari.
Добро пожаловать в мир историй от Storytel!

Вы подписались на рассылку от Storytel. Если она вам придётся не по душе, вы сможете отписаться в конце письма.

Вы уже подписаны на рассылку
Ваш адрес эелектронной почты не прошёл проверку. Свяжитесь с нами