О трех женщинах, не побоявшихся выступить против общественного мнения и тем самым изменивших мир, рассказывает журналистка Анна Наумова.
Первая женщина-океанограф
Марта Беатрис Анита Конти (1899-1997)
Анита Конти с детства интересовалась книгами и морем, а позже к этим увлечениям добавилась — и осталась с ней на всю жизнь — фотография. В течение почти ста лет жизни Анита сделала более 40 000 снимков. Осознавая ущерб, приносимый природе промышленным промыслом, Анита стала своего рода предшественницей экологического движения. «Морская леди» провела большую часть своей жизни, документируя жизнь на рыболовных судах и отстаивая более регламентированную рыболовную деятельность. Конти — первая женщина, официально нанятая для проведения научных экспериментов на море и оценки рыбных ресурсов. Первая женщина-океанограф.
В 1939 году она поступила на службу во французский флот и, таким образом, стала еще и первой женщиной, работавшей на боевом корабле в военное время. Отправившись в Арктику на борту рыболовного судна, Анита пришла к выводу о возможных последствиях массового промысла. В течение 10 лет для подтверждения своих догадок фактами она исследовала западноафриканские побережья: от островов Маврикия до Сенегала и от Гвинеи до Кот-д’Ивуара.
Осознавая ущерб, приносимый природе промышленным промыслом, Анита стала своего рода предшественницей экологического движения.
Анита изучала характер дна, рыбные ресурсы и исследовала методы местного традиционного рыболовства. Конти документировала негативные промышленные последствия и сообщала о них научному сообществу. «Чтобы иметь возможность эксплуатировать море, вы должны иметь море в будущем», — говорила она. Ее опыт помог доказать последствия разграбления океанов и крупных потерь морских ресурсов, чтобы в дальнейшем попытаться разработать более гуманные методы рыболовства, например разведение рыбы.
«Благодаря знаниям и исследованиям Аниты Конти, французские рыбаки стали более просвещены в сфере ловли рыб. Она постоянно предлагала методы улучшения местной рыболовной техники и знала, как определить способы сбора и хранения рыб», — писала французская газета VSD.
В 1950-х промысловое судно Bois Rosе надолго стало ее домом. Воодушевленная желанием показать повседневную жизнь рыбаков, Анита сделала более 5000 снимков во время этой поездки в Северную Атлантику у побережья Канады и Гренландии. «На море жизнь означает убийство», — позже скажет Анита.
По возвращении в Париж она получила контракт с издателем на описание истории промыслового сезона в Ньюфаундленде. В 1960 году, переходя от теории к практике, Анита открывает хозяйства по разведению дикой рыбы на берегах Адриатического и Северного морей. До конца своей жизни она публиковала исследования о взаимодействии океана, животных и человека, а также пропагандировала на конференциях методы соблюдения баланса в воздействии человека на океан.
Первая российская женщина-врач
Варвара Александровна Кашеварова-Руднева (1841-1899)
Упорство и любовь к образованию помогли Варваре Кашеваровой-Рудневой стать первой женщиной, получившей диплом врача в России, и совершить революцию в борьбе за равноправие, несмотря на презрение общества и жизненные тяготы.
Она родилась в еврейской учительской семье и до 12 лет (тогдашний возраст совершеннолетия) не умела читать и писать. После скорой смерти матери отец начал грубо обращаться с детьми, и она сбежала в Санкт-Петербург. Открыв в себе тягу к медицинскому поприщу, девушка поступила на курсы в Повивальном институте. Но, несмотря на полученное образование, найти в столице работу женщине-врачу тогда было почти невозможно. Случайно узнав, что в Оренбурге ищут акушерок для мусульманок, которым по религиозным соображениям не позволялось обращаться к докторам-мужчинам, Кашеварова-Руднева переезжает туда.
В Оренбурге она поступает на курс с преподавателями-профессорами Императорской медицинской академии — они-то и заметили выдающиеся способности девушки. На экзаменах комиссия предложила выдать Кашеваровой-Рудневой денежную награду, но вместо этого Варвара Александровна попросила разрешения продолжить обучение. После долгих споров, благодаря заступничеству и особому ходатайству высших лиц, она в виде исключения была зачислена вольнослушательницей в академию.
Несмотря на то что Кашеварова-Руднева с отличием выдержала экзамен на докторскую степень, профессиональное сообщество все еще было недовольно этим случаем. Поговаривали, что все за нее пишет и делает муж — профессор Руднев.
В общественном плане это произвело фурор. Руководство было недовольно нахождением женщины в стенах учебного заведения (позор по тем временам), а участники революционных кружков, наоборот, проявляли к ней огромный интерес, отчего ей приходилось избегать общения с однокурсниками. Несмотря на то что Кашеварова-Руднева с отличием выдержала экзамен на докторскую степень, профессиональное сообщество все еще было недовольно этим случаем. Поговаривали, что все за нее пишет и делает муж — профессор Руднев. Конфликт завершился студенческими беспорядками, следствием которых было увольнение профессора с руководящей должности. Удивительно, но параллельно с этим в Нью-Йорке была издана книга «Женщины-медики» с восторженной статьей о Кашеваровой-Рудневой.
Несмотря на золотую медаль, Варвару Александровну не приняли на работу ни в одно медицинское учреждение. Она продолжала работать врачом, где ей позволяли собирать материалы для диссертации — как из своей частной практики, так и во время летних поездок с мужем за границу, где она имела возможность проводить научные исследования в медицинских учреждениях.
В том же 1878 году скоропостижно скончался ее муж, профессор Михаил Руднев. Газеты с радостью подхватили слухи, будто виновата в его болезни и смерти жена.
Сначала Кашеварову-Рудневу не допустили к защите докторской диссертации, даже несмотря на то что отрывки ее исследований вошли во многие мировые руководства по акушерству. Только спустя несколько лет Варвара Александровна с боем получила степень доктора медицины с работой «Материалы для патологической анатомии маточного влагалища».
Во время Русско-турецкой войны Кашеварова-Руднева получила отказ о назначении врачом в действующую армию. Огорченная этим, она отправляется за границу для участия в международных медицинских конференциях, исследований и публикации научных работ.
В том же 1878 году скоропостижно скончался ее муж, профессор Михаил Руднев. Газеты с радостью подхватили слухи, будто виновата в его болезни и смерти жена. В периодике появились пасквили на Кашеварову-Рудневу. Варвара Александровна решила отстаивать свои права и привлекла авторов и редакторов к суду. Удивительно, но журналистов признали виновными и наказали денежным штрафом и кратковременным заключением.
Несмотря на это, страдая от нападок общества, Кашеварова-Руднева бежала на маленький хутор под Харьковом и до конца жизни работала сельским врачом, иногда читая лекции в ближайшем университете. Даже в селе она не опустила руки и готовила второе издание книги «Гигиена женского организма во всех фазисах жизни», писала автобиографические очерки и продолжала исследования.
Первая женщина-марафонец
Катрин Швитцер (1947)
Катрин Швитцер пробежала Бостонский марафон за пять лет до того, как женщинам официально разрешили принимать в нем участие, и совершила революцию в этом виде спорта.
В 1967 году Катрин зарегистрировалась на марафон под именем, не указывающим на определенный гендер, — К. В. Швитцер. Во время забега официальный представитель Бостонского марафона Джон Дункан Семпл попытался схватить Швитцер, сорвать с нее нагрудный номер и вытолкнуть с трассы. Том Миллер, молодой человек и по совместительству тренер Швитцер, бросился сдерживать Семпла, чтобы дать Катрин возможность завершить соревнования. И она все-таки финишировала с отличным результатом. Но важно даже не это, а фотографии инцидента, которые разлетелись по страницам ведущих изданий мира на следующий же день. Это было ярким визуальным напоминанием о гендерной дискриминации в спорте того времени — и стало мощным мотиватором для дальнейшей борьбы. К тому же фотографии «бостонского инцидента» опровергали популярную в то время теорию, что женщины недостаточно сильны, чтобы пробежать такую дистанцию.
Сначала следствием забега Швитцер стал запрет Любительского атлетического союза на участие женщин в мужских соревнованиях. Нарушительницам грозил полный запрет на участие в любых забегах. Только в 1972 году, спустя пять лет, Швитцер вместе с другими спортсменками смогли убедить ассоциацию открыть забег для всех и получили официальное право участвовать в Бостонском марафоне наравне с мужчинами.
Во время забега официальный представитель Бостонского марафона Джон Дункан Семпл попытался схватить Швитцер, сорвать с нее нагрудный номер и вытолкнуть с трассы.
В 1977 году Швитцер основала Avon International Running Circuit, инициативу по созданию программ бега в 27 странах для более чем 1 миллиона женщин. Эти усилия в конечном итоге привели к включению женского марафона в официальную программу Олимпийских игр. В 1984 году 49 спортсменок из 28 стран приняли участие в первом женском олимпийском марафоне.
Катрин продолжила карьеру в качестве эксперта по фитнесу, телеведущей и писательницы. Своим поступком Катрин Швитцер произвела революцию в женском беге, одновременно увеличив осведомленность о здоровом образе жизни в целом.
