О профессии чтеца и подводных камнях при записи аудиокниг мы решили поговорить с Дмитрием Креминским — одним из самых известных чтецов в России и основателем собственной школы, где учат записывать аудиокниги.
Чтец — это скорее профессия или хобби? Я имею в виду, конечно, не вас, а условного «среднестатистического» чтеца.
Каким бы он там ни был среднестатистическим, все индивидуально. Кто-то это делает в свободное от работы время, а кто-то оставил бывшую профессию и построил себе студию в гараже, как сделали некоторые люди, которых я знаю.
Мне кажется, здесь важно вот что. Многие приходят к этой работе не из близких сфер, актерской или театральной, а из совершенно других областей. У меня на курсах отучились и учителя, и строители, и филологи — кого только не было. И они, желая записывать книги, понимали, что все же находятся на базовом уровне — на этапе самодеятельности. А они не хотят быть самодеятельностью. Потому что, знаете, я всегда сравниваю чтецкое дело с делом саперов — ошибиться нельзя. Один раз ошибся, один раз перестал быть увлекательным — а связь между голосом и слухом почти магическая, почти мистическая — и все, ты потерял слушателя навсегда. Он больше никогда к тебе не вернется.
И здесь у начинающего чтеца возникает проблема. Так как же стать профессионалом, с чего начинать? Все мы помним, как в школе учитель нам говорил: бери такой-то текст и читай его с выражением. Простите, но с выражением чего? Откуда взять это выражение? Это важный момент. Потому что общение с аудиторией строится все-таки по определенным законам.
Из каких областей все же чаще всего к вам приходят будущие чтецы?
Как я говорил, из совершенно разных. От строителей до моряков. Вот один строитель, например, у которого я спросил, зачем ему нужно это образование чтеца, сказал: а я сам автор, я пишу произведения. И он захотел понять, как лучше потом их начитывать.
Многие люди просто хотят попробовать себя в новом деле. Кому-то сказали, что у него классный тембр (и это бывает чистой правдой), и поэтому он загорелся. Но классного тембра для хорошего чтеца недостаточно. Потому что если просто красивым голосом дудеть на одной ноте, то через три минуты ты надоешь.
Классного тембра для хорошего чтеца недостаточно. Потому что если просто красивым голосом дудеть на одной ноте, то через три минуты ты надоешь.
Читайте также
Итак, представим, у меня неплохой голос, я нормально читаю и люблю литературу, а потому решил стать чтецом. Какие навыки надо развивать прежде всего, о чем стоит всегда помнить?
Первое, чему надо научиться, это анализировать материал. Потому что любой материал имеет тему и жанр. И трагедию Шекспира «Гамлет» невозможно начитать так же, как его же комедию «Много шума из ничего». Должна быть найдена другая интонация — но какая другая? И на основе чего она ищется? Для ее поиска как раз и надо уметь заниматься анализом текста, вскрывать материал. Надо воспитать в себе внутреннего режиссера. Именно тема материала рождает интонацию. Конечно, есть много других важных вещей, есть много законов и правил, которые надо соблюдать, но начинать стоит именно с того, о чем я сказал. Потому что, например, Чехова нельзя начитывать как, скажем, Дину Рубину.
С какими трудностями сталкивается начинающий чтец чаще всего? Какие ошибки он обычно допускает на ранних этапах?
Ну, смотрите, из-за чего получается та самая «бубниловка», которая нам всем так не нравится. Вспомните себя за разговором с друзьями, родными, с кем угодно. Мы не ставим интонационных точек — совсем. Пока мысль не закончим, мы их не делаем. Мы не отдаем себе в этом отчета, но так устроена живая речь. И когда ученику даешь задание не ставить интонационных точек хотя бы в трех-четырех предложениях, он начинает загоняться по темпоритму. Он начинает задыхаться. И это становится невозможно слушать.
А чтец, простите, он как официант, который должен от кухни до клиента донести сразу все — и жидкий суп, и горячий бифштекс, и стаканы, и вилку. И нельзя ничего уронить, хотя все несется на одной руке. Только у чтеца вместо руки — голос.
С какого текста лучше всего начинать карьеру чтеца — с хорошо знакомого и любимого или с незнакомого?
Очевидно, что с того, который вы уже проанализировали и о котором как следует подумали. То есть со знакомого и любимого. Потому что в таком тексте вы как рыба в воде.
Мы, когда читаем книгу, слышим в голове некий голос. И он органичен нам, он родной и близкий. И чтец должен стать таким голосом в чужой голове. Мы фактически перевоссоздаем написанный материал. Это, например, как с экранизацией книги. Сперва создается сценарий, затем делается раскадровка и так далее. Возникает новое произведение искусства, некая версия существующего текста. Вот то же самое делаем и мы в аудиоделе.
Это особенно заметно на моих занятиях, где я даю задание ученикам записать один и тот же небольшой текст. И, вы не поверите, но результат получается совершенно различным — и он о разном. Хотя текст один и тот же. Потому что, условно говоря, на тему конфликта родителя с ребенком каждый исполнитель смотрит через свой личный опыт. И это влияет на результат.
Чтец, простите, он как официант, который должен от кухни до клиента донести сразу все — и жидкий суп, и горячий бифштекс, и стаканы, и вилку. И нельзя ничего уронить.
Читайте также
Сколько часов подряд обычно может работать чтец?
Это зависит от сноровки. Некоторые и час-полтора с трудом выдерживают. Моя норма — часа четыре. Раньше мог и шесть. Но это с перерывами, конечно. Каждый час мы делаем небольшую паузу, минут на десять. Все же связки не резиновые — в быту мы ведь не разговариваем часами подряд. Надо давать организму отдых.
Помню, когда я работал с Валентином Гафтом, который был уже немолод, он работал подряд четыре часа, не присев, не отойдя в туалет или покурить. Он меня абсолютно поразил. И во время перерыва, когда можно было отдохнуть, он начал читать свои прекрасные лирические стихи. Так что все это очень индивидуально.
Сколько дней может потребоваться, чтобы записать стандартную книгу в условные 400 страниц?
Опять же это очень индивидуально. Коэффициент профессионального чтеца — один к двум. То есть час готовой продукции записывается полтора-два часа: мы ведь все живые люди, делаем ошибки, заговариваемся… Дальше уже начинается понижение статуса чтеца: один к трем, один к четырем и так далее.
Еще скажу, что в период пандемии, когда издатели стараются сделать синхрорелиз, то есть выпустить бумажную книгу одновременно с электронной и аудиоверсией, ответственность чтеца возрастает. Ему нужно быстро и качественно записать текст. Ведь издатель не хочет продавать условные «бубнилки».
Все-таки очень хороший термин — «бубнилки».
Нет, правда. Бывает, придет чтец, а он даже не умеет работать со своим телом и голосом. У него прекрасный тембр, например, но он не понимает, как рождается звук. Сутулится, все зажато, весь темперамент идет внутрь, и через полчаса он уже устал.
Вы сами записали множество книг — какие проще записывать: классику или современные тексты? Фикшен или нон-фикшен?
Скажу так. До определенной книги передо мной не стоял вопрос, фикшен или нон-фикшен. Несмотря на мои личные предпочтения, я записывал очень разные тексты. Профессионализм заключается в том, что, даже если тебе попадается какой-то совсем не «твой» материал, ты не имеешь права в интонации проявить свое негативное отношение. Я должен себя влюбить в этот текст. Но все-таки всему есть предел.
Работать с плохим текстом, с графоманским текстом, в конце концов, просто очень трудно. Когда все персонажи похожи между собой, например, приходится выполнять всю работу за автора. Делать один голос сиплым, другой — звонким и так далее. Вот, представьте ситуацию, все герои — орки. И все они разговаривают одинаковыми репликами, и у них нет никакой особенной речевой характеристики. Вот как это записывать? И приходится придумывать самому, чтобы слушатель просто не запутался в героях и не сказал, что Креминский — никакой не чтец.
Работать с плохим текстом, с графоманским текстом, в конце концов, просто очень трудно. Когда все персонажи похожи между собой, например, приходится выполнять всю работу за автора.
Читайте также
В общем, на одном тексте я сломался и сказал, что буду работать только с нон-фикшеном. Потому что мне просто надоело вывозить на себе чужой материал. Нон-фикшен мне записывать проще. Ведь в таких книгах рассказчик кто? Он эксперт. А сыграть эксперта все-таки не так сложно.
Например, я записывал книги Нассима Талеба. Я не физик, не математик, и я ничего не понимаю в терминах, которыми он пользовался. Но что я выделил для себя: помимо того что он эксперт, он человек с восточным темпераментом, он как рыба в воде в своей теме, и он буквально вербует сторонников своей теории. И вот эти элементы анализа я и включил в интонацию.
Можете рассказать о книгах, над записью которых вам было особенно интересно и приятно работать?
Конечно. Во-первых, это потрясающая история «Уличный кот по имени Боб». Что меня поразило — это простая история, написанная никаким не профессиональным литератором, а обычным человеком, от первого лица. Этот мальчишка приехал из Австралии в Англию искать лучшей жизни, у него в судьбе случались и наркотики, и всякий экстрим — он попытался стать уличным музыкантом, но как-то все не задавалось. И вот он встречает этого уличного котика, и его жизнь разительно меняется. Это удивительная история. И при записи этой книги я почти не спотыкался. Короткие фразы, короткие абзацы — здесь будет уместно вспомнить, например, Федора Михайловича Достоевского, записывать которого как раз очень нелегко. Держать в голове абзац на три страницы — это надо попотеть, чтобы мысль не потерять и быть увлекательным. А здесь все организовано просто.
Во-вторых, мне запомнилась книга Славы Курилова «Один в океане» — тоже автобиографическая история. Он рассказывает о своей жизни: еще в армии он понял, что с советским режимом ему не по пути, и задумал сбежать из страны. Это была долгая история. Он пошел учиться на водолаза, учился йоге, чтобы правильно дышать и сохранять внутреннее спокойствие, много сил потратил на то, чтобы устроиться работать на лайнер, плавающий в Тихом океане. Представляете, как человек подготовился? И вот во время одного из рейсов он прыгнул в воду, чтобы доплыть до чужого берега, — и провел в океане целых три дня.
Здесь главная трудность была в том, что эта книга фактически не обработана литературно. На пленку записали рассказ Славы Курилова, а затем в этом виде и напечатали. Я спотыкался на каждом предложении, потому что в книге не было свободного течения речи. Но сам сюжет был таким потрясающим, что я увлекся этой работой.
Нон-фикшен мне записывать проще. Ведь в таких книгах рассказчик кто? Он эксперт. А сыграть эксперта все-таки не так сложно.
Читайте также
Интересно, кого еще, кроме Достоевского, трудно записывать?
Довлатова. Он только на поверхности кажется простым: простой синтаксис, короткие предложения. Я был режиссером большого проекта по записи текстов Довлатова, так что заявляю это совершенно ответственно: он обманчиво прост. Помню, как я сел в качестве чтеца записывать его «Заповедник», который обожаю с молодости, и вдруг начал спотыкаться. И вот на чем. Дело в том, что у него абзацы обычно длиной в три предложения, то есть короткие, однако мысль его не заканчивается на этом, а продолжается. И поэтому те самые интонационные точки достаточно трудно расставлять.
В конце разговора я обязан спросить: вы сами больше любите читать книги или слушать их?
Вы удивитесь, но я все же больше люблю читать. Честно скажу, редкую аудиокнигу дослушиваю до конца. Если говорить об аудиоформате в целом, то мне все-таки ближе радиоспектакли. Но это ни о чем не говорит, кроме моих личных предпочтений — все ведь очень индивидуально.
